Дочь моего врага. Цвет горечавки
Шрифт:
И тут мой взгляд упал на старуху в жалких лохмотьях, которая сидела, сгорбившись, на ступеньках, и единственная не принимала участия в делёжке. Ее безобразное лицо было испещрено шрамами.
Меня тронула эта старая женщина и я, склонившись к ней, сунула в сморщенную руку три совы.
— Возьмите, митера… Купите себе хлеба и сыра…
— Спасибо, ласточка, — прошамкала старуха беззубым ртом. — Ты добрая, а потому берегись!
— Беречься? — переспросила я с затаённой тревогой. — Но кого?
— Злых людей, — негромко ответила она, цепляясь за край моего платья. — Когда-то я была так же юна и красива, как ты. Так же горяча и порывиста… Если у тебя есть
Времени у меня как раз-таки особо не было. Думаю, высокородные лорды уже разыскивают меня, желая убрать действие пастилок, которыми я их накормила. Совесть уже начала меня мучить, я переживала, что слишком жестоко поступила с парнями, потому хотела снять с них магическое действие нейтрализатором, который подготовила заранее. Да и вид старуха имела довольно-таки пугающий… А вдруг это злая ведьма?
Но мне сделалось ее жаль, потому я присела рядом на ступеньки в ожидании печального рассказа, параллельно думая о своем.
— Была я тогда твоих годов, и повезло мне устроиться на работу в Дворянскую академию магии. Я низкого сословия, и меня приняли простой уборщицей, — начала свой рассказ старуха, и сердце мое пропустило удар. Вот это совпадение! — Но я была чрезмерно рада и тому. Платили в академии хорошо, мне нравилось там, и работа спорилась у меня в руках. Ну и, как водится, угораздило меня влюбиться. Молодость… Он ответил мне взаимностью, и поначалу я парила на седьмом небе от счастья. В один из вечеров я осталась в его комнате… Он лишил меня девственности, но был так чуток и нежен со мной, что это было похоже на волшебную сказку, на чудесный сон! На следующий день я пришла к нему снова, а затем стала приходить каждую ночь. Вскоре в его поведении началось непонятное. Обычно заботливый и такой добрый, он иногда мог проявить странную жестокость, накричать на меня или даже ударить… Влюблённая дурочка, я терпела все, и вскоре сделалась его рабыней. Я не могла прожить без него ни дня, снова и снова шла в его страшную алую комнату, чтобы быть наказанной ни за что самыми изощренными способами, чтобы подчиняться своему господину, быть его вещью, его сучкой во время весенней течки. Ох, и страшна же была эта комната! Особенно стена, на которой он хранил лики рабынь, которых, как оказалось, у него было много и до меня. Я хотела уйти от него, но не могла… и терпела от него все унижения и издевательства, лишь бы быть рядом с ним. И в какой-то момент, наказывая меня, мой Господин зашел слишком далеко…
Старуха замолчала и провела ладонью по своему лицу, очерчивая пальцами давние шрамы. Я и слова не могла вымолвить от противоречивых чувств, обуревающих меня. Это был он, Господин из дневника Юталии Ланфод! Я с трудом сдерживалась, потому что понимала, нельзя перебивать, надо дать старой женщине закончить свой тяжелый рассказ.
— А вскоре появилась она. Другая, чистая и свежая. Высокородная леди. Я ему уже была неинтересна, он сломил меня, подчинил себе, заставил пресмыкаться, униженно просить его ласки и его милости. Теперь весь азарт его состоял в том, чтобы переломить ту новенькую ученицу, чтобы сделать из нее свою новую рабыню. Он страшно любил таких молоденьких неопытных девочек, из которых можно было лепить все, что душе угодно, о которых можно было вытирать ноги…
— Эту новенькую звали Юталия Ланфорд?
— Я не помню ее имени, но знаю, что, не выдержав его науки, она выбросилась из окна, — ответила старуха, сгорбившись. — Пожалуй, лучше бы и я так сделала. После нее он снова вернул меня в свое сексуальное рабство, вынул из меня
Оглушенная, потрясенная ее рассказом, я сидела, схватившись за голову, и никак не решалась задать самый страшный для меня вопрос.
— Как имя этого человека? — наконец, едва слышно прошелестела я. — Как зовут Господина?
Если я услышу Брандон Литон, то я просто умру! Только не мой отец! Только не он! Человек, который произвёл меня на свет, не способен на такое!
Но я его не знаю… Не видела ни разу в жизни…
Несчастная старуха молчала, задумавшись, как будто в оцепенении. Я, стараясь не показывать нетерпения, повторила свой вопрос.
— Конечно, я помню его имя, — усмехнулась она. — Оно раскалённым тавром выжжено поперёк моей изуродованной души. Маги очень медленно стареют… Он и по сей день работает в Дворянской академии магии, и даже почти не изменился на вид…
Мое сердце ухнуло вниз, и догадка пронзила меня насквозь, убийственная, точно самая острая шпага.
— Делл Делмари, — негромко сказала я. — Так зовут Господина?
При звуке этого имени старуха вздрогнула, как от удара.
— Держись от него подальше, ласточка, — прошептала она. — Держись подальше, пока он не искалечил и твою жизнь!
ГЛАВА 19. Алая комната
ГЛАВА 19
Алая комната
Дом четы Литонов, находящийся за городом, высился темной, мрачной громадой. Полностью отказавшись от светской жизни Арриксакса, супруги жили чуть ли не затворниками, крайне редко покидая свои владения, но еще реже приглашая кого-то к себе. Стоит ли говорить, что непрошенному гостю были здесь абсолютно не рады.
Ашлин Литон к нему даже не вышла, да и сам Брандон Литон, хозяин поместья, не спускался в приемную очень долго, как будто надеясь, что нежеланный посетитель устанет ждать и уйдет.
— Не знаю, чем обязан вашему визиту, лорд-маг Ланфорд, но, признаюсь откровенно, был бы рад, если вы избавили меня от возможности вас лицезреть.
Хмурый господин с небольшой бородкой, выглядящей старше своих лет, мало чем напоминал того компанейского парня и душу компании, каким Аеск помнил его по академии.
— То же самое могу сказать о себе, — холодно проговорил он. — Но нам с вами нужно поговорить. И сделать это следовало давно.
Разумеется, он мог написать Литону письмо, но даже сама мысль об этом выглядела трусливой попыткой уйти от ответственности за совершенный когда-то жуткий поступок.
Такие вещи говорят в глаза.
— И о чем же вы хотите со мной поговорить? — устало и без интереса спросил отец Маргери. — Мы с вами не виделись с момента выпуска из Дворянской академии и, положа руку на сердце, я бы желал, чтоб все так и осталось. Мне ничего больше не приходит на ум, кроме того, что вы хотите попросить у меня в долг. Деньги, магию? Странный выбор, право. Могли обратиться к какому-нибудь своему другу.
— Деньги мне ваши и в помине не нужны, а вот от магии я бы не отказался, — заметил Аеск Ланфорд. — Вот только, боюсь, вы не потянете на то, чтобы полностью восполнить мой резерв.