Дочь обмана
Шрифт:
— Да, его имя мне знакомо.
— Он приехал к миссис Карлинг, и, как я понимаю, Фиона произвела на него хорошее впечатление. В то время ей было около шестнадцати, и он предложил ей работать в одной из своих экспедиций. Старая миссис Карлинг не хотела, чтобы внучка уезжала, однако Фиона ни о чем другом и слышать не хотела. Фиону взяли на работу, и она очень хорошо себя проявила. Поэтому, когда обнаружились наши находки, ее прислали сюда, чтобы она занималась теми предметами и фрагментами, которые начали выкапывать здесь. Старая миссис Карлинг была очень довольна, поскольку
— Я хотела бы с ней познакомиться.
— Я собираюсь тебе показать самую интересную находку, а затем мы зайдем к Фионе. Вот, посмотри. Это то, что осталось от дома. Ступай осторожно. Земля здесь неровная. Лучше возьми меня под руку.
Я так и сделала, и он прижал мою руку к себе.
— Это часть здания. Этот мозаичный пол, один из наиболее хорошо сохранившихся с древних времен. А сейчас я тебе покажу то, что мне кажется самым интересным. Вот здесь будь осторожнее. Фиона считает, что это место надо огородить.
— Много людей приезжают посмотреть на раскопки?
— Бывает. Особенно когда находят что-нибудь новое и об этом пишут в газетах. Я хочу показать тебе бани. Купальни сохранились в прекрасном состоянии. Здесь три бассейна: «тепидариум» — с теплой водой, «калидариум» — с горячей и «фригидариум» — с холодной, в которую, как я понимаю, они окунались напоследок. Очень закаленные люди. Посмотри, какие глубокие бассейны. Не подходи близко — можно оступиться и упасть.
Я вновь повторила то, что уже не раз говорила:
— Это действительно очень интересно, и я с удовольствием тебя слушаю.
— Ты еще многое услышишь, поверь. Ой, посмотри! Вот и Фиона. Она, наверное, слышала, как мы подошли.
Из домика вышла девушка. На ней был рабочий халатик зеленого цвета, который очень шел к ее льняным волосам. Я заметила, что глаза у нее зеленые, и цвет их подчеркивался цветом халата. При виде Родерика ее лицо расплылось в улыбке. Затем с любопытством, которое ей не удалось скрыть, она взглянула на меня.
— Знаешь, Фиона, — сказал Родерик, — мы как раз говорили о тебе.
— Это ужасно, — сказала она с притворным возмущением.
— Естественно, я превозносил твои достоинства. Это мисс Ноэль Тремастон, она гостит у нас.
— Добрый день, — улыбнулась Фиона. — Я слышала о вас. Новости здесь распространяются быстро.
Родерик рассмеялся.
— Мисс Ноэль Тремастон уже знает, кто ты мисс Фиона Вэнс, эксперт-археолог.
— Он мне льстит, — сказала Фиона. — Я всего лишь любитель.
— Не скромничай, Фиона. Ты бы только видела, Ноэль, какую работу она проделала с некоторыми находками. Теперь мы имеем представление об узорах и украшениях на керамике, которую римляне здесь использовали, и все благодаря стараниям Фионы. Ты не пригласишь нас к себе, Фиона? Мисс Тремастон хочет взглянуть на те чудеса, которые ты сотворила.
Она улыбнулась мне.
— Я просто соединила то, что
— С удовольствием, — ответил Родерик за нас обоих, и я тотчас же согласилась.
Это был когда-то жилой дом, теперь превращенный в мастерскую. Из двух комнат сделали одну. Кругом стояли скамейки, на которых находилось множество непонятных мне предметов и инструментов, но Фиона объяснила, что это мехи, чтобы сдувать землю с предметов, металлические сита для просеивания земли, совки, металлические прутья, чтобы протыкать почву, которые называются щупами, и всевозможные метелочки и щеточки. Повсюду валялись коробочки, различные клеи и бутылки с какими-то растворами, а в центре комнаты находилась печка, на которой кипела кастрюля с водой.
В конце комнаты был небольшой альков, приспособленный под кухню. Там стояли глубокая лохань и умывальник. Там же были старая печка и буфет, из которого Фиона достала чашки и кофейник.
Родерик сказал, что этот дом не пришлось сильно перестраивать.
— Лестница, начинающаяся у старой кухни, ведет наверх, где находятся две спальни. Там Фиона отдыхает, если сильно устает.
— Неправда! — воскликнула из алькова Фиона. — Днем я никогда не устаю. Я приношу с собой бутерброды на обед и варю кофе. Иногда я поднимаюсь наверх, просто чтобы передохнуть от всей этой грязи и беспорядка и запахов растворов, которые мне приходится применять.
Она принесла поднос с кофейником и чашками.
— Вы еще долго пробудете в Леверсоне? — спросила она меня.
Я не знала, что ответить, и Родерик сказал:
— Мы пытаемся ее уговорить на это.
— Как я понимаю, вы приехали из Лондона?
— Да.
— Боюсь, что вам здесь покажется немного скучно.
— Как не стыдно, Фиона! — воскликнул Родерик. — Когда здесь, прямо у порога, так много интересного. Я только что показывал Ноэль бани.
Ее глаза загорелись:
— Правда, здорово?
— Никогда ничего подобного не видела, — сказала я.
— Мало кто видел… Особенно в таком прекрасном состоянии. Ведь правда, Родерик?
— Вот какие мы хвастуны! И Фиона еще хуже меня.
Они обменялись взглядами, а я подумала о том, какие отношения связывают их. Видно было, что он относится к ней с большой теплотой, а она… Мне казалось, что он ей нравится.
Я подумала, что она, наверное, тоже спрашивает себя, в каких я отношениях с Родериком. Она все время смотрела на меня. Но я не увидела враждебности в ее взгляде. Она была очень дружелюбна и мила.
Когда мы возвращались в дом, болтая о том, что видели в то утро, я думала о своих чувствах к Родерику.
Хотя мое положение оставалось неопределенным, я все больше и больше втягивалась в жизнь Леверсон-Мейнора. Я испытывала смешанные чувства. Дом все больше меня интересовал. Иногда мне казалось, что он приветствует меня, а иногда — что отвергает.
Однажды я в нем заблудилась. Здесь было так много дверей, можно было случайно пропустить ту, которая нужна, и оказаться в незнакомой части дома.