Дочь Революции
Шрифт:
Оклемавшись, Кемром оглянулся. Матрас скрипнул, когда он спустил с кровати ноги. Перед собой карпеец увидел незнакомую квартиру. С кухни тянуло газом и свежими фруктами. На плите со свистом закипал чайник. Комнаты наполнились запахом свежезаваренного кофе.
— Доброе утро, — замерев в дверном проёме, поздоровалась Анастази, — Антон.
— Fon, — неуверенно ответил тот и коснулся занывшей головы. — Прости за…
Он хотел рассказать, что привёл его сюда падальщик. Что к последнему у него самого вопросы. Что, по правде говоря, он до этого и не знал о местонахождении Анастази. Впрочем, не успел:
— Ты
— Будто умер, — хмуро отвечал Кемром, — но забыл остановиться.
Вместе они переместились на кухню. Рядом с раковиной Кемром заметил бутилированную воду. Водопроводные трубы хрипели и выли. Изредка из-под крана капала ржавая слизь.
— Это правда? — поставив на стол чашки с кофе, спросила девушка. Кемром вопросительно вскинул бровь. — Что ты бессмертен?
— Можно и так сказать. Это… Один из даров Немока.
— Ты говорил что-то о пуле…
— Анастази, — перебил капитан вестницу, и, попробовав кофе, поморщился, — я благодарен за гостеприимство и помощь, но послушай меня внимательно: дальше будет хуже: мы запустили Церну, и… с её помощью Вилена хочет распространить воздействие мощей Живамиж. Под Староградом спит одна из первых деми, Мать Войны…
— Постой! Пожалуйста, не так быстро. — Анастази выставила перед собой руки. — Хочешь сказать, что Вилена собирается пробудить деми? Раге, я правильно понимаю? Не-е, я слышала о горах, но чтоб под землёй… Как такое могли допустить?
— Это было ещё во времена, когда литеры Хейла не были запрещены. Части… части скелета Раге использовались для строительства подземных коммуникаций.
— Ты это сейчас о катакомбах?
— Nof, — вяло мотнул головой. — Метро, но… Не это важно. Важно то, воскресение Раге начнёт новую войну: между людьми. Гражданскую ли, мировую — это не имеет значения. Тогда то, что называли «войной с демиургами», покажется игрой в песочнице. Редкий деми даёт отпор… Люди другие.
Фоном работала кухонная радиола. На муниципальной частоте транслировалась новостная передача: дикторша зачитывала ужасающую статистику, собранную в градеминской больнице. За прошедшую ночь в ней скончалось около сотни человек — большая часть из них была вакцинирована «Миротворцем». Сразу после оглашения данных передача выпала из эфира.
— Я предлагал использовать останки вакцинированных, — прокомментировал услышанное Кемром, — но Церне они не подходят. «Панацея» лишает плоть… посмертной ценности.
На мгновение Лайне задумалась. Вновь вспомнила Линейную и вызов на чтение Ранайне — единственный случай в её практике, когда мёртвое тело не породило немёртвую форму.
— Не даёт формироваться андерам, — пробормотала вестница и отвлеклась на завибрировавший протофон. — Вот только почему?..
— Полагаю, в «Панацее» содержится элемент, родственный по свойствам элегии. Если она способствует формированию андеров, то он — препятствует, нейтрализует действие, побочное, элегии… и убивает.
— Проклятье! — Анастази зло посмотрела на экран устройства. Кемром поднял на неё внимательный взгляд. — Они отменили все рейсы. Теперь только…
— Я могу отвезти тебя. В Родополис.
Лайне удивлённо приоткрыла рот. Тем временем производимый радиолой белый шум будто распространился на уличные репродукторы.
— «Внимание-внимание!
Эпизод второй
Балтийская Республика: Родополис
Оутилканис 9-1-9
2-22/995
Когда голову оставили реминисценции с последнего чтения, Элиот столкнулся с проявлениями собственной памяти. Чем бы он ни занимался, мысли всякий раз возвращались к Линейной: то и дело среди прохожих мерещились лица умерших друзей, и они, точно живые, сливались с толпой и растворялись с ней. Так, часом ранее, парень видел Даналию и Фрица — они, размахивая пакетами из центрального универсама, гуляли по старым улочкам города и о чём-то весело разговаривали, смеялись. Элиот готов был поверить в чудо, пока собственными глазами не увидел, как друзья исчезли за проехавшим мимо автобусом.
Успокоился Элиот только тогда, когда вернулся в свой спальный район. Окраина встретила парня промозглыми объятиями тишины. Цветущая событиями и светом столичная жизнь доходила до сюда лишь по инерции — под масками афиш, спешащей в центр молодёжи и возвращающихся оттуда работяг.
Элиот сам был только оттуда. Посетил врача, заглянул в аптеку — теперь возвращался домой. Однако, пусть его путь проходил не через кладбище и даже не мимо, призраки сопровождали его на каждом шагу.
Наваждение завершилась, стоило подъездной двери захлопнуться за спиной. Когда огни и шум мегаполиса остались за металлом и бетоном, тревога сменилась тоской, и Элиот потонул в одиночестве.
При подъёме он подумал, что лестница — его самый худший враг. Уже на третьем пролёте отдышка атаковала с такой силой, что парень вынужденно остановился восстановить дыхание. Когда из лёгких вырвался хрип, в ход пошёл апейрон. Ингаляция — даже на неполный вдох — помогла спокойно продохнуть и наконец осилить подъём.
Оказавшись в квартире, Элиот закрылся и разложил на столе содержимое принесённого пакета: десяток упаковок с апейроном да пузырьки с «Локмипаном» да «Инсенсебалом». Из кармана достал использованный рецепт и талон с записью к врачу. Фоном включил протовизор.
Без Анастази стало тихо. Конечно, в сравнении с Шарлоттой сестру было сложно назвать разговорчивой, но её отсутствие оказалось более значимым, чем представлял Элиот прежде. Они не успели обжиться в Родополисе, и даже самая незначительная вещь — вторая зубная щётка или брошенная у зеркала косметичка — помогала сделать съёмную квартиру уютней. Сейчас этого не было.
Небольшая студия наполнилась поставленными голосами и боем курантов. Экран заполосил помехами. По международному каналу шла трансляция внеочередного собрания Высшего Совета Сателлитов Единой Высоты. Это — редкий случай, когда мероприятие превратилось в конференцию с участием журналистов. За широкими столами сияли, причём в прямом смысле, лидеры Тризонии — российский царь, альвионская королева и ханьский кормчий. Лица каждого из основателей покрывали маски: не защитные, но декоративные.