Дочь Волдеморта

Ночная Всадница

— И давно ты… там обитаешь? — уточнила Гермиона. Девочка выглядела очень маленькой, а наследнице Темного Лорда всегда сложно было воспринимать привидения детей просуществовавшими много больше того возраста, на который они выглядели.

— Давно, — улыбнулась Мили, — многие сотни лет. Печально, — меланхолично продолжила она, — я буду здесь вечно, и уже повидала немало. Вот оборвалась древняя фамилия… А там и кровь Саузвильтов иссякнет на этой земле. А я останусь…

— Ну… Может быть еще и не иссякнет, — попыталась подбодрить ее Гермиона. — Я надеюсь, во всяком случае, что это случится нескоро.

— Восемь

лет — опасный возраст для членов нашей семьи, — задумчиво и невпопад сказала маленькая девочка. — Многие здесь, — она обвела взглядом окутанное ночью кладбище, — так и не перешагнули этого рубежа. И я… Побоялась, — доверительно улыбнулась она Гермионе. — Меня не ожидало ничего хорошего, там, за этой чертой, — добавила девочка повествовательным тоном. — И последний, в чьих жилах течет наша кровь, расстанется с этой землей в восемь лет, — внезапно закончила она. — Не волею своею, но по воле крови своей; жертвою за грехи предков своих, отмеченный врагом и закланный другом, омытый слезами и кровью на ложе смертном своем.

— Откуда ты знаешь? — почему-то тихо спросила Гермиона, кутаясь в шаль. Жемчужно–белая Мили мерцала в тусклом лунном свете.

— Знаю, — странно улыбнулась девочка. — Я многое знаю. Многое узнала за свои земные восемь лет и за все века после. Ты тоже изведаешь еще многое, очень многое. Тебя ждет безграничное счастье и безмерное горе, и всё еще не раз переменится в твоей жизни. Нужно только уметь не останавливаться и всегда идти вперед. Дорога ко грядущему изменчива, и тем, кто не способен прозреть все сюрпризы ее заранее, извечно любопытно следовать вперед. Тебя ждет длинный путь. И окончится он не в этой земле, — закончила Мили, кивая на могилу у ног Гермионы, — но пускай это не тревожит тебя. Ты не будешь бродить призраком по миру живых, а там, куда ты отправишься, отнюдь не важно, где и как истлел твой бренный прах.

— Ты очень странная девочка, — задумчиво сказала Гермиона. — Пойдем к дому? Мне здесь зябко.

— Иди, я провожу тебя, — кивнула Мили и поплыла за Гермионой к дорожке, ведущей от кладбища к замку.

— Ты — провидица? — осторожно спросила молодая женщина, когда они выбрались на аллею. — Сбывалось ли то, что ты «знаешь»?

— Ты не веришь в предсказания, так к чему мне пытаться тебя убедить? — опять улыбнулась Мили. — Многие властны поменять свою судьбу. И некоторые способны увидеть, на что они в итоге ее поменяют. За людьми интересно наблюдать.

Они подходили к дому.

— Ты не войдешь, — скорее констатировала, чем спросила Гермиона.

— Мое место не здесь, а глубже, там, в земле, — со странным выражением лица кивнула девочка на каменный цоколь замка. — Но мы еще увидимся. Приходи завтра на мою могилу, мне нравится говорить с тобой. Я видела, как мы с тобой разговариваем.

— В каком…

— Мадам! — раздалось с крыльца, и Гермиона резко обернулась — на ступенях стояла горничная Дина. — Меня послали отыскать вас!

— Зачем?

— Госпожа спрашивала к ужину. — Дина, прищурившись, посмотрела куда-то за спину Гермионы. Та обернулась, проследив за ее взглядом, — но Мили уже не было: только темнота ночной аллеи. — Мне показалось, что я видела призрак, — подала голос служанка.

— Да, — Гермиона начала подниматься на крыльцо. — Девочка восьми лет по имени Мили.

— Никогда не видела

здесь привидений, — удивилась Дина. — Хотя уже четыре года служу в этом доме. Даже не знала, что здесь они есть.

— И я не знала, — вздохнула Гермиона. — Миссис Саузвильт в столовой?

— Да, мадам, ожидают вас. А юная фройляйн спит.

Гермиона прошла в большую комнату и нашла Адальберту за столом. Ей показалось, что та только что говорила с кем-то, но комната оказалась пустой. Гермиона скользнула взглядом по большому безлюдному холсту с колоннами, висящему слева от стола, и вздохнула. Серебряный дракон с изумрудами глаз, герб Саузвильтов, казалось, смотрел на нее сочувственно из ниши над пустой картиной.

— Ты гуляла, Кадмина? — с легкой ноткой упрека спросила Адальберта, пододвигаясь к столу. Гермиона тоже заняла свое место.

— Ходила на кладбище, — кивнула женщина, без интереса обозревая дымящийся ужин. — Миссис Саузвильт, здесь есть привидения? — спросила она.

— Нет, — удивилась Адальберта, поднимая брови. — Почему ты спрашиваешь?

— Я видела призрак девочки на кладбище.

— Девочки?.. Ну да! Совсем о ней позабыла, — всплеснула руками престарелая дама. — Конечно же, Милагрес! Да–да, в подвалах замка обитает очень любопытный призрак. Эта девочка умерла во второй половине XIV века, повесилась здесь, в подземельях. Она была урожденной ясновидящей по материнской линии, очень сильной — в Милагрес скопилась сила семи поколений. Я не очень сильна во всем этом, но семейную легенду знаю. Девочка что-то узрела о своем будущем, что-то, чего ей очень не хотелось переживать. И предпочла смерть, но так и осталась жить в замке привидением. Она почти никогда не покидает подземелий, странно, что ты встретила ее снаружи. И она никогда ни с кем не говорит.

— Я разговаривала с ней, — удивилась Гермиона.

— Да? Ты говорила с Милагрес? — нахмурилась Адальберта. — О чем же?

— О разном, — уклончиво ответила Гермиона. — О будущем и о том, что не нужно зацикливаться на прошедшем. Так она была настоящей ясновидящей?

— Насколько я знаю, — пожала плечами миссис Саузвильт. — Я никогда не общалась с Милагрес. Хотя Пати, мне кажется, говорила с ней, когда заболела. Это моя младшая дочь, — добавила она. — Пати умерла в детстве от драконьей оспы. Думаю, она беседовала с Милагрес в последние месяцы своей жизни… — Адальберта грустно вздохнула. — Ужасно хоронить своих детей, Кадмина, — тихо продолжила она. — Не дай Небо тебе когда-нибудь испытать подобное! Я живу в несчастливое время… При мне оборвалась фамилия Саузвильтов, при мне покинули землю двое моих детей и мой внук… Одно утешение — Етта да Ника с ее детками. Здесь так пусто, Кадмина. В этом замке. Он никогда не был таким пустым…

Адальберта поймала взгляд Гермионы и вздрогнула.

— О, прости, дорогая! Что это я? Заговариваться стала… Не обращай внимания! Я с тобой побеседовать хотела, кстати, о Генриетте и этом ее шипении.

— Целители утверждают, что это пройдет, — быстро отрапортовала Гермиона, — всё встанет на свои места, как только Етта выучит английский. Просто сейчас она использует тот язык, которому не нужно учиться.

— Не мне давать тебе советы, Кадмина, но будь внимательна с этим. Чтобы не стало поздно. Целители не могут разбираться авторитетно в столь редком вопросе.