Дочери Ганга
Шрифт:
Минула пора, когда Грейс желала спастись от нищеты и суровой доли. Сейчас главным было заполнить пугающую внутреннюю пустоту, найти собственный жизненный путь, путь своего сердца.
Грейс хотелось стать хозяйкой своей судьбы, но не такой, как Флора, потому что та всегда была рабыней жадности, жажды власти, бесплодной страсти, опиумных грез. И в итоге не получила ничего стоящего.
Порывшись в своих вещах, девушка отыскала заветный рисунок и с трепетом развернула его. Да, это был Дамар Бхайни или его брат. В крайнем случае – кровный
Несмотря на внешнее сходство, живой человек оказался вовсе не таким, как тот, которого она себе придумала. Как и ее соотечественники, он полагал, что жизнь индийцев и жизнь англичан не должны смешиваться. И был совершенно прав.
Когда девушка немного пришла в себя, тетка принялась таскать ее по приемам, вероятно надеясь восстановить репутацию племянницы, но это произвело обратное действие.
Сперва Грейс бросил жених, причем прямо во время свадебной процессии, а после ее похитили, к тому же это сделали индийцы! Люди глазели на нее так, будто она была поражена неведомым и опасным недугом, и тайком перешептывались за ее спиной. После таких вечеров раздосадованная тетка едва разговаривала с племянницей.
В этом смысле Грейс принесла Флоре одно разочарование, вместо предмета гордости сделавшись бельмом на глазу. Оставалась надежда, что кто-то опять клюнет на ее приданое. Но едва ли саму девушку устроил бы такой вариант.
Прошло несколько недель. Как-то раз, проснувшись еще до рассвета, Грейс вышла в сад. По тусклому небу плыли длинные растрепанные пряди облаков. Внезапно на нее с новой силой нахлынуло одиночество, и она обхватила руками плечи, будто под порывом холодного ветра.
Девушка невольно вспомнила запах снега и свинцовое небо Лондона, а потом подумала о том, что постигать себя – это все равно что разматывать туго смотанный клубок. Можно увлечься настолько, что перед тобой откроется то, во что трудно поверить.
Грейс поднялась к себе. Взяв кошелек, в котором лежало несколько рупий, она выскользнула в коридор и осторожно вошла в комнату тетки.
Флора еще спала. Девушка сразу почувствовала сладковатый запах. На столике стояла небольшая спиртовая лампа, лежала трубка и пара небольших коричневых шариков. Значит, уединяясь по вечерам, тетка все же курила опиум. Грейс немного постояла в раздумьях. Если зелье и способно дать возможность заглянуть в суть иного мира, это все равно происходит не наяву.
Сделав шаг, девушка осторожно взяла со столика большую перламутровую шкатулку и открыла ее. То, что она искала, лежало внутри, среди кучи других бумажек. Грейс не знала, почему Флора не уничтожила чек, – вероятно, просто забыла.
Было еще рано, но девушке удалось нанять тонгу, сторговавшись с молодым индийцем. Какое-то время повозка ехала вдоль
За городом было удивительно тихо, запах пыли смешивался с ароматом цветов. Все казалось первозданным, далеким от человека и его несовершенного разума. Грейс не очень хорошо помнила дорогу, а ее хинди был весьма скромен. И все же каким-то чудом ей удалось добраться до цели.
Разумеется, ее остановили еще на подходе к усадьбе, и девушка кое-как объяснила, что ей надо и кого она хочет видеть. Ее не стали обыскивать, но непонимающие, а то и враждебные взгляды были не лучше откровенных прикосновений.
Вокруг кипела жизнь, слаженная, подчиненная определенной цели, жизнь, в которой не было места праздности, сомнениям, слабостям. И конечно, не было места ей, женщине, да еще англичанке. Грейс была права: здесь о ней давно позабыли.
Ей пришлось долго ждать, а потом Дамар Бхайни все-таки вышел к ней. Он хорошо выглядел, хотя при этом казался странно растерянным, даже смущенным. Похоже, то был один из немногих случаев, когда он поневоле потерял самообладание.
Грейс пришлось заговорить первой:
– Вы выздоровели?
– Да.
– Я рада.
– Вы приехали, чтобы узнать о моем самочувствии? – спросил он без тени иронии.
– Нет, не за этим.
Когда Грейс протянула руку с чеком, ей почудилось, будто расстояние между ней и Дамаром не сокращается, а стремительно увеличивается.
– Откуда это?
– Это тот самый чек. Просто моя тетя, Флора Клайв, забыла его уничтожить.
– И вы его взяли? Чем это объяснить?
Грейс вспыхнула.
– Поверьте, это не порыв, а результат долгих размышлений.
– Вы решили уничтожить мою гордость?
– Нет. Я пришла к выводу, что вы правы: эти деньги принадлежат вам. Вашему народу. Пусть хотя бы какая-то часть отнятого у вас вернется обратно.
– На свет еще не родился англичанин, который бы согласился финансировать борьбу против своих соотечественников, колонизаторов, белых.
– Вы мне не верите?
Дамар Бхайни покачал головой.
– Полагаю, это чисто женский поступок. Или вы хотите что-то купить.
– У вас?
– Да.
Грейс охватили смятение и стыд. Что-то будто перевернулось в душе.
– Едва ли у вас есть то, что мне нужно! К тому же далеко не все продается и покупается – жизнь уже дала мне это понять.
Он внимательно смотрел на нее.
– А вы? Куда вы пойдете после всего этого? Что будет с вами?
Грейс опустила плечи.
– Не знаю, мне все равно.
– Спрячьте это. – Дамар кивнул на чек, который она все еще протягивала ему. – Я подумаю. А пока я вновь приглашаю вас стать моей гостьей. Комната, в которой вы жили, сохранилась в прежнем виде. Если она вас устраивает, вы можете занять ее.