Дочери Ганга
Шрифт:
– Я привез вам письмо от мистера Кормана, а еще хочу сообщить, что моя невеста выходит замуж, – промолвил Джейсон Блэйд, стараясь придать лицу выражение, соответствующее этой неожиданной новости.
У дочерей миссис Корман загорелись глаза, а сама хозяйка дома притворилась обеспокоенной.
– Она вам написала?
– Да.
– И как она объяснила свой… поступок?
– Я далеко и вернусь неизвестно когда, а ей подвернулась подходящая партия – примерно так.
– Ваша матушка знает?
– Я
– Вероятно, она будет огорчена?
– Для нее главное, чтобы я был жив и здоров, а остальное как-нибудь устроится.
Уловив в тоне Джейсона плохо скрываемую беспечность, миссис Корман нахмурилась. Последовавшая за этим просьба молодого человека повидать индианку вызвала у нее явное неудовольствие.
– Я думала, вы забыли об этой девушке.
– Я уже говорил, что Ратна спасла мне жизнь. Такое не забывается. Она здесь?
– Да, где-то в саду. Кстати, она попросила позволения отлучаться по вечерам. Якобы у нее есть подруга, которая серьезно больна.
– Это правда. Так я могу пойти к Ратне?
– Извольте.
Когда Джейсон, откланявшись, ушел, миссис Корман сказала дочерям:
– Я запрещаю вам строить глазки мистеру Блэйду. Да, он красив и хорошо воспитан, но у него ничего нет. Неудивительно, что его невеста решила выйти за другого! Теперь ему придется поискать новое богатое семейство.
– Вы полагаете, он женится только на той, у кого есть деньги?
Миссис Корман презрительно усмехнулась.
– У него нет иного выхода. И тем более странно, что Джейсон Блэйд тратит свое время на индианку, вместо того чтобы позаботиться о будущем. Он, похоже, не думает, как это скажется на его репутации. Я имею в виду, не в армейских кругах, а среди нас.
Глаза старшей дочери миссис Корман округлились.
– Вы думаете, между ним и этой девушкой что-то есть?
– А зачем же ему искать ее общества? – веско произнесла мать. – В этом смысле белые женщины для него недоступны. Иное дело – индианка. Все мужчины одинаковы! Конечно, мистер Корман благоволит к Джейсону Блэйду, и все же я намерена просить вашего отца отправить этого молодого человека в какой-нибудь отдаленный гарнизон.
– А индианка? Вы ее прогоните?
Миссис Корман небрежно махнула рукой.
– Нет, зачем? Садовник доволен ею. К тому же мы платим ей сущие гроши. И, – она помедлила, – мне ее жаль. Ведь мистер Блэйд просто использует эту девушку. А она не понимает, что он никогда не сможет относиться к ней как к ровне.
Когда Джейсон увидел Ратну, у него перехватило дыхание. От того, что она была рядом и потому, что он принес ей хорошую весть.
Она стояла среди цветов и, когда он радостно окликнул ее, порывисто обернулась. Джейсону почудилось, что ее взгляд из пронзительного и острого, каким он был всегда,
Никто из них не мог до конца понять, какое именно притяжение возникло между ними, и назвать это каким-то определенным словом. Влечение, любовь, страсть? Они были словно две различные стихии, внезапно поймавшие некий единый ритм.
Джей и Ратна устремились друг к другу в одновременном порыве, но после застыли, как две натянутые струны. Девушка облизнула пересохшие губы.
– Я не ожидала, что ты приедешь.
– Генерал захотел передать письмо семье, и я ухватился за эту возможность…
– Чтобы встретиться со мной?
– Да! – выдохнул он и предложил: – Давай сядем.
Когда они опустились на нагретую солнцем скамью, напряжение постепенно отпустило их. Джейсон достал из кармана медальон.
– Помнишь, я показывал его тебе?
Ратна кивнула.
– Моя невеста выходит замуж. Теперь на этом месте может быть твой портрет.
Шутка получилась натянутой, неловкой, и Ратна серьезно сказала:
– Где же ты его возьмешь?
Джей рассмеялся.
– Ты права. Будет лучше, если я стану носить его – нечто воображаемое! – в своем сердце.
Воображаемое. Ему почудилось, что он не зря произнес это слово. Внезапно у Джея возникло ощущение, будто он видит и хочет видеть лишь то, что лежит на поверхности. Так было проще. Некий райский сад с великолепными цветами, но без навоза, острых шипов, увядших листьев и опавших лепестков.
– Ты огорчен?
– Я рад. Я потому и сбежал в Индию, что мне приходилось принимать решения вопреки желаниям своей души.
– А теперь ты свободен? – Ратна по-прежнему держалась настороженно.
– Не вполне, но… Мне больше не придется испытывать угрызения совести, оттого что я веду двойную жизнь, – ответил он и поинтересовался: – Сегодня вечером ты возвращаешься в хижину?
– Да. Хозяева позволяют мне отлучаться после того, как я закончу работу.
– Как твоя подруга?
– Сперва она пошла на поправку, а потом ей стало хуже. Со-на долго верила в возвращение мужа, а теперь ее надежда иссякла, потому силы убывают.
– Ты думаешь, он погиб?
– Мы ничего о нем не знаем.
Оглянувшись, не видит ли кто, Джейсон сжал ее руки в своих.
– В этом мире и рождение, и смерть, и болезнь, и разлука приносят страдания. Слишком много несчастья, а счастье… только в любви.
Он вдохнул аромат роз. Когда краски цветов растворятся в сумерках, запах станет еще сильнее. Но сейчас все, куда бы ни обращался его взор, зеленело и купалось в золоте солнца. Каждый лепесток был ярким и, казалось, светился изнутри.
– Я приду. Отпразднуем мое избавление. Ты сможешь что-нибудь приготовить? – спросил он, и Ратна молча кивнула.