Дочки-матери
Шрифт:
Инна вошла, наконец, в здание и направилась к кабинету директора.
– Инна Викторовна? Доброе утро! – встретила ее у порога завуч по воспитательной работе, которая еще только открывала кабинет директора.
– Здравствуйте, – ответила она и, дождавшись, когда дверь поддастся, проскользнула внутрь.
Несколько минут необъятных размеров тетка возилась со шкафом, верхней одеждой, сапогами и туфлями. Только закончив ритуал переодевания, села за стол напротив Сашиной мамы.
– Что будем делать? – задала она несуразный вопрос.
– Сначала вы
– Все просто, – тетка безразлично пожала плечами, – опросили учеников старших классов, несколько человек указали на вашу дочь.
– Кто именно? – Инна открыла сумку и достала блокнот, приготовившись записывать.
– Это еще зачем? – занервничала тетка. – Мы такой информации не даем.
– Тогда, вероятно, – Инна, уже поняв, что ситуация замкнулась вокруг желания найти крайнего, смотрела на мерзкую тетку через прищур, – вы не будете публично заявлять о том, что в истории с журналами виновата Александра Маковецкая?
– Напротив, – тетка сильно удивилась, даже выпучила глаза, – об этом каждый ученик должен знать. В назидание! Кроме того, уже принято решение исключить Сашу из школы. Собственно, об этом я и собиралась вам сообщить. И завтра, на открытой линейке…
– Завтра, – зашипела Инна разъяренной коброй, – у вас на линейке соберется вся пресса Москвы. Прогремите! Опровержения устанете писать!
– А…
– А не стоило связываться с дочерью журналиста. – Волосы Инны встали дыбом, громадные глаза сверкали. – Называйте имена и фамилии!
Марианна Ивановна задрожала, толстые пальцы нервно теребили косынку на шее. Перед внутренним взором Инны возникла картина – как эти пальцы лопаются, не выдержав собственной плотности, и из каждого, словно из яйца, появляется по черной, неистово шипящей змее. Инна тряхнула головой, отгоняя видение: оно не имело ни малейшего отношения к ЭТОМУ миру.
– Ну!
– Рита Макаренко, Вика Столыпина, Нина Говорова, Анна Пигаль, – пробормотала завуч.
– Это одноклассницы Сашки! – бросила Инна как обвинение.
– Ну и что?!
– Вы даже не знаете, что они ненавидят ее?! Что недавно заманили в заброшенный детский сад и избили?!
Выпученные глаза тетки поползли на лоб. Инна на секунду зажмурилась, чтобы не позволить новым образам из ДРУГОЙ реальности прорваться наружу.
– Не может быть!
– Хотите заявление в милицию? – спросила Инна с нажимом. – Я напишу! Мы были у врача, зафиксировали побои!
Она блефовала – Сашка так и не позволила сводить ее в поликлинику. К тому же о происшествии в детском саду Инна узнала только в ночь накануне своей командировки, когда ее маленькая безрассудная Сашка протаранила на мотоцикле соседский «Мерседес», доказывая, что она круче всех пацанов во дворе. И поверх старых, уже заживших почти синяков кровоточили новые раны.
Привести в школу «всю прессу Москвы» она не могла и подавно, разве что Суслов уговорит двух-трех писак из районных газет, от которых не будет никакого
– А кто тогда, – лицо завуча сморщилось в плаксивой гримасе, – кто их сжег?
– Вот это, – Инна встала, понимая, что продолжение разговора не имеет смысла, – меня не интересует! Разбирайтесь сами! Вы же понятия не имеете о том, чем заняты дети. Вам наплевать на все, лишь бы сидели и делали вид, что принимают правила вашей игры. А они давно выросли и перестали быть теми, кем кажутся!
– И что будем делать? – словно лейтмотив прозвучал прежний вопрос.
– Хотя бы изредка, – Инна пятилась к выходу, – оставлять дома свое безразличие!
Она выскочила за дверь, которой хлопнула так, что застонали стены. Ей показалось, не только у кабинета директора – во всей школе.
Выбегая из здания, Инна чувствовала отвращение и желание никогда здесь больше не появляться. Бедная Сашка! Как она заставит себя учиться здесь после того, как ее унизили, оболгали? И сама она – мать называется – хороша! Еще вчера по голосу этой Марианны Ивановны должна была догадаться, что именно представляет собой человек.
Инна набрала Ладу: ехать на работу сегодня она не могла. Нужен был отгул, отпуск за свой счет, что угодно и на любых условиях. Главный редактор отреагировала привычно – оглушающим криком. Но у Инны не было времени разбираться с Ладой, сначала нужно было отыскать свою дочь.
Телефон Саши теперь был доступен, но она настырно сбрасывала звонки. Инна вздохнула с облегчением: значит, жива и здорова, просто злится на мать.
Она остановилась посреди узкой асфальтовой тропинки, вынуждая прохожих с ворчанием обходить ее по засыпанной снегом земле, и стала набирать сообщение. Она писала о разговоре с завучем, о том, что Саша не виновата. Просила прощения и умоляла прийти домой.
Дорога к дому оказалась нескончаемо длинной. Инна останавливалась через каждые две минуты, доставала телефон из кармана и смотрела на мертвенно-бледный дисплей. Ответа не было.
Она уже заходила в подъезд, когда вдруг услышала суровый окрик:
– Инна!
Развернувшись и обведя невидящими глазами двор, она наконец сфокусировала взгляд на движущейся к ней квадратной фигуре. Через секунду узнала хозяина злополучного «Мерседеса» и втянула голову в плечи.
– Здравствуйте, – пролепетала она виновато, – вы не звонили, а я… у меня телефона вашего…
– Тысячу раз звонил! – оборвал он ее.
– Простите?
– На работе вас нет, мобильный молчит!
– Ой, – Инна сообразила: на визитке, которую она всучила этому амбалу, был старый номер, – простите! А вы уже заезжали в сервис? Что там?
– Говорят, – он трагически сдвинул брови, и Инне почудилось, что за его спиной снова стоит крошечная жена-кукловод, – дверь придется менять! Это десять дней без машины.
– И сколько, – пробормотала Инна, покрываясь красными пятнами, – я вам должна… за дверь? И за все…