Догма кровоточащих душ

Савеличев Михаил Валерьевич

Она взяла оцепенелыми пальцами карточку, уронила ее, наклонилась, чтобы поднять, и упала на колени. Сильнейшая рвота сотрясла тело. Ее выворачивало какой-то ярко-желтой гадостью, она извергала ее, как змея, у которой насильно отбирали яд. Безобразные пятна усеивали пол.

Никто не пришел на помощь. Штатский безразлично наблюдал, как она сидит на коленях и вытирает распущенный рот. Юбка задралась, кофточка была мокрой, но Акуми не чувствовала стыда. Она вообще ничего не чувствовала.

– Извините, - пробормотала девушка.

На

улице немного полегчало. Ледяной ветер хватал за голые руки и колени. Акуми брела между натянутых веревок с вывешенными красными флажками, как раненый, издыхающий зверь, решивший, что умирать на воле все же лучше, чем в узкой стальной норе.

Потом ее подхватили под руки, стало теплее, в нос ударил едкий запах, от которого туман в голове слегка рассеялся, и Акуми обнаружила себя сидящей в громадном помещении, которое когда-то использовали для хранения уже смонтированных "мехов". Теперь вокруг разложены низкие кровати, разбросаны матрасы и одеяла, кое-где виднелись разлапистые стойки капельниц и неряшливо собранная реанимационная аппаратура.

Лежали, сидели, стонали, разговаривали люди, большинство из которых облачено в белые одежды технического персонала. Лишь редкие вкрапления синего - работников лабораторий, вокруг которых суетились врачи.

– Как вы себя чувствуете?
– спросила такая же молоденькая девушка, как и сама Акуми.
– Если хотите, я могу сделать вам инъекцию успокаивающего?

Акуми покачала головой. Ангар завертелся в безумном хороводе. Когда вращение прекратилось, Акуми лежала на койке, укрытая теплым пледом.

Молоденькая девушка держала ее за запястье.

– Мне нужно уйти, - сказала Акуми и сама удивилась. Куда ей нужно уйти? Зачем?

Девушка улыбнулась:

– Вам лучше полежать. Сами вы никуда не сможете дойти. Если хотите, я позвоню вашим родным? Они вас заберут. Честно говоря, это лучший вариант. Пострадавших становится все больше и больше.

– Мне нужно, - упрямо сказала Акуми.
– Очень нужно.

Я не смогу встать, в то же время призналась она себе. Нет, возразил кто-то, ты сможешь. И чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше для тебя.

– У меня дома ребенок, - сказала Акуми.
– Маленький ребенок. Один. Больше никого нет.

Девушка задумалась.

– Я не уверена, - она колебалась, - я не уверена, что это поможет... Если бы имелась свободная дежурная машина...

– Тут недалеко. Совсем недалеко, - сказала Акуми. Точнее, говорила не Акуми. Говорил некто в ней, гораздо более сильный, упрямый, изворотливый.

Девушка наклонилась к Акуми и тихо сказала ей на ухо:

– Я сделаю вам инъекцию. Это очень сильнодействующее средство. Оно прибавит вам сил, но ненадолго. Потом наступит ремиссия. Если вы не боитесь, то...

– Давайте.

Предплечье кольнуло, в руку скользнуло что-то стеклянное. Акуми поднесла это к глазам и увидела ампулу с таблетками.

–

Как только почувствуете себя плохо, примите две таблетки, - объяснила девушка.

– Как вас зовут?
– зачем-то спросила Акуми и только потом сообразила, что лучше было не задавать этот вопрос.

Девушка побледнела. Села прямо, зажав использованный шприц в руках. Испуг. Акуми ее испугала.

– Извините, - сказала Акуми.
– Извините. Я никому ничего не скажу. Извините.

В предплечье распускался огненный цветок. Он рос, расправлял лепестки, пускал корни все глубже и глубже в тело, проникал в каждую клеточку, высасывая боль, усталость, оставляя взамен раскаленные зерна энергии. Крохотные островки постепенно всплывали над поверхностью равнодушного моря, сливались, соединялись. Становилось жарко, неимоверно жарко, потому что каждый островок превратился в огнедышащий вулкан, изрыгающий раскаленную магму.

– Сейчас, сейчас, - шептала испуганная девушка, - сейчас все пройдет, надо потерпеть...

Как такое возможно терпеть?!! Какие силы нужны, чтобы спеленать рвущееся из геенны тело, стянуть его канатами воли, пригвоздить к пропитанной потом простыне?!!

Жар пропал. Мгновенно. Без всяких переходов. Словно его и не было. Пот заливал глаза, вся одежда пропиталась им, прилипла холодящей пеленой к телу. Было легко. Акуми сделал движение, и обнаружила себя уже сидящей.

– Вам нельзя так идти, - сказала девушка.
– Вам надо переодеться.

Акуми улыбнулась, взяла ее лицо в свои ладони и прильнула к дрожащим губам. Более страстного поцелуя она не дарила еще ни одному человеку.

– Спасибо.

Девушка заплакала. Она плакала тихо, лишь слезы катились по испачканным щекам. Пальцы Акуми оставили на них грязные отпечатки.

– Я дам вам одежду... и провожу... Можно?
– она очень робка. Что-то изменилось в Акуми. Она стала другой, и их роли перевернулись. Теперь не было ни врача, ни пациента. Была госпожа и ее раб. Вернее, та, кто страстно желала стать ее рабом, попасть под ее пяту, униженно смотреть громадными глазами на то чудо, которое сотворила она сама.

В пластиковом пакете находились широкие брюки, кофта и почему-то галстук. Безымянная девушка протянула ей свою форменную куртку с отражающими полосами спасательной службы. Ботинки оказались чуть-чуть великоваты.

Акуми встала и осмотрелась. Сквозь ангарный шлюз продолжали вносить людей. Некоторые шли сами, опираясь на спасателей, или придерживаясь дрожащими руками за расставленные перегородки, разделяющие ангар на зоны. Девушка чувствовала себя взбодрившейся, и лишь где-то внутри притаилось ощущение ненормальности происходящего с ней. И оно уже не исчезнет, а будет расти, укрепляться, пока не наступит то, что девушка-врач назвала ремиссией.

– Мне можно будет с вами встретиться?

Акуми улыбнулась: