Догоняя рассвет
Шрифт:
Веки Амари дрогнули, и на Лироя мутно взглянули голубые глаза.
— Лирой?.. — имя просвистело обессилевшим голосом, словно призрак, но всколыхнуло мужчину до дрожи.
— Да, дева моя, я рядом, — отрезвленный ее пробуждением, Лирой привлек Амари к груди.
— Все закончилось?
— Не знаю, о чем ты говоришь, но похоже на то.
— Нас окружили, — тихо вспоминала Амари, — Клайд выпустил пламя…
— И где же Клайд теперь?
Лирой явственно ощутил, как она вздрогнула. Глаза Амари широко распахнулись в стремительном возвращении сознания, и девушка тут же засуетилась, вырываясь из рук.
На ее лице возникло
— Нужно уходить, — пробасил за спиной голос подоспевшего Рю.
— Но Клайд… неужели он?.. — Амари собрала ладонями горсть пепла, недвусмысленно предполагая смерть пастора.
Лирой, не находивший оправданий исчезновению Клайда, склонялся к тому же.
— Его больше нет, — скорбь сдавила горло петлей, сделав признание гибели брата невыносимым страданием.
Душу сковало холодом от еще не вполне ясного осознания навеки утраченного. Клайд был достойным мужчиной, не менее достойным пастором. И даже более достойным Мореттом. Но если они останутся здесь оплакивать утрату, потери рисковали возрасти.
Оберон не простит поражения.
— Нам следует скрыться в Иристэде, — Лирой взял Амари за плечи и заглянул в ее отражавшие горе глаза, так повелительно и серьезно, что она не могла не прислушаться.
Забрав лошадей, они возвращались домой в безутешном отчаянии. Лирой сжимал в ладони подаренный крест и не верил в то, что близкие сердцу люди могли умирать.
Глава 12
Прощание
Нет ничего более мучительного, чем неизвестность. Покрытая мраком и преисполненная загадками судьба Клайда Моретта отравляла каждую мысль Амари ядом.
Его забрал огонь. Среди без конца сыпавшихся догадок, эта была самой прочной, неоспоримой, как факт. Клайд не оставил следов побега, отрезав основания полагать, что он уцелел. Руководствуясь лишь туманным представлением магии, Амари подозревала, что годами томившийся внутри священника жар всех кругов ада, вырвавшись наружу, испепелил своего хрупкого носителя. Ринувшееся на свободу пламя означало для человеческого существования Клайда настоящую гибель.
Один из немногих, кто искренне хотел нести в мир просветление, он не достоин был такой страшной участи.
Помимо очевидных причин для страданий, грусть Амари обострялась болью, которую причинял сокрушенный вид Лироя. Младший Моретт все чаще безмолвно обращался к кресту, не тая на лице следы скорби.
Посеребренные сиянием полной луны извивы реки безмятежным течением наполняли душу печальным сумраком. Мягкая гладь водной поверхности манила Амари вглубь ласковой темноты успокоить мысли, усыпить все тревоги.
Прячась внизу, под водой, девушка целиком отдалась ощущению легкости и свободы, словно тяготы ее пути оставили тело, и оно научилось летать. В ушах отдавалось биение пульса, — Амари не слушала ни плач сердца, ни голос совести, ни упрямых капризов бросить все и исчезнуть. Только бивший в голову такт. Она держалась до тех пор, пока легкие не вспыхнули огнем от потребности глотнуть воздуха, и вынырнула, всколыхнув тишину ночи.
С пирса на Амари смотрел Лирой, удивив ее несколько неожиданной встречей.
— Порой мне кажется, что я могу отыскать тебя всюду, — усмехнулся он с примесью горечи.
Увидев, как Лирой снимает через голову
Девушка сдалась первой.
Под властью притяжения, имевшего название, но название всячески отрицаемого Амари, она прижалась к Лирою, обняв его со спины, и крепко сомкнула руки на его талии. Ощущение теплого тела поселило в душе чувство уюта.
Ее нежность пробудила в Лирое желание рассказать свою жизнь со всеми грехами и слабостями против соблазнов, без попыток солгать, как на исповеди.
— Когда я впервые добрался до логова, я был одинок. Я не знал вампирских устоев, их правил, обрядов и быта. Оберон взял меня под свое крыло, и тогда я считал день нашего знакомства лучшим днем моей жизни. Мы быстро стали друзьями, но чем дольше длилась дружба, тем все более извращенную форму она принимала. Оберон все настойчивее заявлял на меня свои права, в какой-то момент я стал его собственностью. А ведь я даже не был его отродьем — меня обратил не Оберон. Но он ослеп под жаждой власти, сделал из меня в готового на все раба. Мне потребовалось время, чтобы прозреть и понять: он не станет прежним заботливым другом. И это вынудило бежать обратно в Иристэд. Наверное, мне не следовало искать счастья среди демонских порождений, но я был молод и глуп. Признаюсь, мне сейчас не хватает Клайда. Он был отличной семьей.
— Мне так жаль.
— Знаю.
— Он спас меня.
— И я ему бесконечно благодарен за это.
Лирой развернулся лицом к Амари, бережно взяв ее руки в свои, и обратил на девушку взгляд, проникнутый совершенно трогательной симпатией и беспокойством.
— Амари, когда я нашел тебя в лесу без сознания, то на миг подумал, что потерял навсегда, и это был самый мучительный миг моей жизни.
— Было бы грустно потерять такого друга, как я, — скрывая легкой иронией то, как от его признания сердце забилось сильнее, Амари напомнила об установленной между ними дистанции.
— Верный друг — это большая удача, — Лирой склонил к ней лицо, бесповоротно разрушая намеченным ими границы, вопреки словам.
Они находились так близко и дышали одним воздухом. Вся трепеща перед ним, точно сияние луны на воде, Амари не могла больше сопротивляться чувствам.
— Выходит, познать настоящую дружбу — счастье, — она раскрыла свои губы навстречу его.
— Согласен, — Лирой обхватил девушку и поцеловал, не оставляя больше ни секунды для сомнений.
Как одержимые, они предавались наслаждению взаимной любви. Этот поцелуй был таким сладостным и пьянящим, что сопутствующая ему горечь становилась Амари еще более отвратительной от знания того, что ей с Лироем придется расстаться.
Наконец, настал тот самый день, который Амари предвкушала с первой минуты прибытия в Иристэд. О том, что он настал именно сегодня, девушка поняла сразу же, как только с высоты ратуши заметила тянущуюся из-за горизонта темную ленту походной колонны; в четвертом часу ворота Иристэда пересекли солдаты верхом на лошадях. Легкие доспехи прибывшей вереницы украшали красные гербы Аклэртона, и, хотя никто из всадников не имел особых знаков отличия, Амари знала: среди них едет агент императора — Годард де Рокар.