Договор на одну ночь
Шрифт:
Вот нахуя ты, блять, пришла?
– Я могу чем-то помочь? – Она ни в чем передо мной не виновата, но я не пускаю её внутрь, а держу руку на двери. А её в коридоре.
Немного все же испуганный, пусть и решительный, девичий взгляд задерживается на этом жесте.
Она сглатывает и возвращается к моим глазам. Меня качает между привычным теплым снисхождением к её поведению и желанием просто побыть эгоистичным уродом. Хотя бы на ком-то сорваться.
–
Могу пустить, конечно. А могу нахуй послать.
Она знает.
– Как ты поднялась? – Но сначала ещё помучаю своими идиотскими вопросами.
Улавливаю в мимике нетерпение, вспышки страха и даже, кажется, отчаянья. Но она успешно каждую из эмоций обуздывает и в целом остается визуально спокойной. Что там в жизни твоей происходит, гречанка?
– Представилась вашей помощницей. Сказала, что должна отдать вам документы. – Просто смотрю на нее, подмечая все яснее волнение. Сделав паузу, она добавляет: – Я знаю, что её зовут Аврора. Я про нее… Читала. – Так просто "кается" во лжи, при этом ни черта не раскаиваясь. Хорошо быть бабой, конечно. Пиздишь и ничего тебе за это, потому что красивая.
– А ты вообще любишь почитать.
У Лены смуглая загорелая кожа, это спасает её от моментально проступающего румянца. Но я всё равно его замечаю. Возможно, слишком внимательно на нее смотрю. Возможно, слишком долго держу в коридоре.
– Я много читала о вас.
– Сказки моей жены. Я помню.
Сжимает пухлые губы.
– Я же извинилась за то, что поверила…
– Мне похуй, Лен.
И без того большие глаза увеличиваются. Я прямо чувствую, как у нее всё падает. Только расстроилась ты, малыш, рано.
Я внезапно для самого себя же принимаю противоположное словам решение.
Отпускаю дверной косяк и отхожу в сторону.
Киваю вглубь номера, «гостеприимно» приглашая:
– Проходи, Лена Шамли. Если не передумала.
И она, сглотнув, быстро юркает внутрь.
Ноздри дразнит пьянящий сладкий запах девичьих духов. По стрелке брюк проезжается подол короткой голубой юбки.
Мой взгляд сам собой ползет по стройным ногам. И впервые, наверное, я позволяю себе оценить их полноценно. Потому что… Вот теперь мне правда похуй.
Глава 21
Лена
Я быстро понимаю, что приехала не вовремя, но и отступать поздно. Слишком много усилий. Слишком решительна именно сегодня.
Ныряю в гостиничный номер, как только «гостеприимный» Андрей Темиров меня пускает.
Не торопит, но я чувствую спиной взгляд, натиск, и шаг за шагом прохожу вглубь большого номера. Он состоит из нескольких комнат. Находится на верхнем этаже. Ночь здесь стоит, наверное, дороже, чем я скопила в своей коробке на первое время городской жизни, но чужие деньги
И просить сверх запланированного тоже.
Темиров обходит меня и поворачивает в одну из комнат, определяя пункт назначения для двоих.
Это спальня. Она огромная. Идеально застеленная кровать не выглядит броским акцентом, но я все равно замираю в дверном проеме, сглатывая неловкость.
По коже пробегается холодок и дело не в работающем кондиционере. Моя решимость не впервые пошатывается.
Я почти передумала несколько раз по дороге сюда. В последний – когда Темиров не хотел меня пускать.
Как бы там ни было, я не попрошайка. Не захочет он – найду другого. В Меланфии предостаточно туристов, чей след простынет уже на следующий день. Мне же даже не важно с кем. Просто… Темирову я почему-то в этом доверяю.
Он берет с низкого столика стакан и наполняет его виски или ромом. Пьет, смотря в глаза.
Я почувствовала легкий запах сразу же, но пьяным он не выглядит. Взгляд трезвый и цепкий. Скорее раздраженный или даже злой, чем снисходительно-игривый.
Делаю несмелый шаг вглубь спальни. Оглядываю её ещё раз. По лежащим кое-где вещам определяю, что Темиров не собрался.
– Что ты делаешь ночью в чужом городе, Лена?
– Я приехала к вам.
Признаюсь в глаза, а в ответ получаю усмешку.
– Я заметил. Но мы вроде бы уже попрощались.
Мужчина разводит руками. Я слежу за этим жестом, наверняка вызывая всё больше и больше недоумения. Но и прекратить его изучать не могу. Мне сейчас важно в нём всё. Как смотрит. Как пахнет. Как говорит. Как двигается.
Я жду, что внутри вспыхнет страх или отвращение. Готовлюсь их преодолевать. Но пока ничего подобного во мне нет. И это... Хорошо же?
– Вы не рады меня видеть? – Мое провальное кокетство даже улыбку в ответ не вызывает. Мужчина кривится. Это ранит.
Ничего не ответив, качает головой. Делает ещё два глотка и отставляет стакан.
Его мобильный периодически вспыхивает на столике, но Темиров в руки его не берет. Зато на меня смотрит. А я впитываю через поры новую для себя атмосферу взрослого жестокого мира, которого должна бояться больше, чем прожить жизнь с нелюбимым. Стать его послушной игрушкой. Отдаться… И заткнуться.
Так вот, у меня плохие новости, тейе Димитрий. Жестокий мир прельщает меня больше.
Приглушенный свет в гостиничном номере. Запах дорогого парфюма для текстиля. Дразнящий нервные окончания и рецепторы чувств вайб мужского раздражения и физиологического интереса.
Я, конечно, скорее всего действительно дура (дядя в чем-то прав), но распознать телесные знаки взаимной симпатии способна. Внешне я нравлюсь очень многим. И ему тоже. А он внешне понравился мне. И при этом что там у нас внутри – под взаимно притягательными оболочками – не имеет никакого значения.