Доктор Джекил и мистер Холмс
Шрифт:
– Я не привык понапрасну разбрасываться драгоценным временем. Убирайтесь!
– Профессор… – начал было я.
– Вы не слышите? Вы так же глухи, как и глупы? – Он впервые взглянул на нас со своей высоты. Его тускло-серые глаза сверкали под толстыми линзами пенсне.
– Меня зовут Джон Уотсон, – продолжил я. – Я четыре года изучал у вас хирургию. Вы меня помните?
Он поправил пенсне, вперил в меня взгляд и через миг вопросил:
– Это вы тот молодой человек, который в семьдесят третьем году поднял мое пальто на флагштоке?
– Ну что вы! Конечно же, нет!
– Очень жаль. Тот паренек обещал стать прекрасным хирургом.
– Я учился у вас с семидесятого по семьдесят четвертый год. А по ночам работал в лаборатории, чтобы оплатить обучение.
– Если действительно были столь серьезным молодым человеком, то должны были понять, что нельзя поднимать мое пальто на флагштоке. Мне стоило целого состояния починить потом подкладку.
Я снова заявил о своей невиновности.
– Профессор, – вмешался Холмс, – я хотел бы поговорить с вами о Генри Джекиле, вашем бывшем студенте.
При упоминании этого имени глаза старика вспыхнули узнаванием.
– Джекил! Блестящий молодой человек! – Он наконец-то закрыл книгу, которую читал. – Что же вы хотите узнать?
Холмс оглянулся на студентов в зале – кое-кто из них при звуках голосов оторвался от чтения и из чистой скуки принялся слушать. Он понизил голос:
– Можно ли здесь где-нибудь поговорить наедине?
– Ну ладно, если уж вам так необходимо отвлекать меня от дела. – Профессор с досадой поставил книгу на место на полке и спустился по лестнице. Я подошел, чтобы помочь ему преодолеть последние несколько ступенек, но он увернулся и возмущенно воскликнул:
– Я не инвалид, черт возьми! И руки прочь от моего пальто! Я не забыл, что вы сделали с ним в последний раз! – Прежде чем я успел притронуться к поношенному черному одеянию, накинутому на последнюю ступеньку, профессор схватил его и просунул костлявые руки в вытертые рукава.
Чуть ли не вприпрыжку, напоминая возбужденного краба, старик повел нас прочь из библиотеки и далее через заснеженный двор к соседнему строению. Там мы последовали за ним по узкой скрипучей лестнице на второй этаж и миновали древний коридор, остановившись в конце концов у двери, обшитой панелями из благородной ореховой древесины. Тут я решил, что сейчас Армбрустер достанет ключ, и, признаться, был порядком изумлен, когда вместо этого он дважды пнул в правый нижний угол преграды и хлопнул ладонью по панели перед собой. Словно по волшебству, дверь распахнулась.
Вслед за этим профессор зажег спичку и воспламенил газовый рожок, находившийся сразу же за дверью, после чего отступил в сторону, пропуская нас.
Прожив четыре года под одной крышей с Шерлоком Холмсом, чье упрямое нежелание избавляться от всего, что может оказаться хоть сколько-нибудь полезным, привело к неизбежному результату, я полагал, что жить среди большего беспорядка, чем выпавший на мою долю, просто невозможно. Однако кабинет (во всяком случае, именно так я сразу же определил предназначение помещения) профессора Армбрустера оказался бесспорным победителем в этом сомнительного рода соперничестве. Как и следовало ожидать, каждый доступный клочок стен крошечной комнаты был отведен под хранение книг – одни стояли вертикально, другие были втиснуты горизонтально, и в целом набиты столь плотно, что изъятие одной неминуемо повлекло бы за собой подлинную лавину. Однако подобная бессистемность не ограничивалась одними лишь полками. Документы всевозможного сорта – переплетенные, свернутые в свитки и просто нагроможденные друг на друга,
Для профессора оказалось делом нескольких секунд расчистить для Холмса и меня пару прямых деревянных стульев, равно как и собственное место за столом, после чего, набивая короткую глиняную трубку табаком из банки, хранившейся в самом нижнем ящике, он нахмурился и произнес:
– Для начала потрудитесь объяснить, кто вы такой и почему интересуетесь Генри Джекилом.
– Меня зовут Шерлок Холмс, – ответил мой товарищ, который занял место рядом со мной и последовал примеру профессора, достав свою собственную прокопченную вересковую трубку и кисет. – Я частный детектив, и меня наняли в качестве консультанта, дабы помочь Скотленд-Ярду в расследовании дела о насильственной смерти сэра Дэнверса Кэрью, последовавшей в прошлом году в Лондоне.
Две спички вспыхнули одновременно. Профессор принялся энергично раскуривать трубку, а затем встряхнул спичкой и положил ее, все еще тлеющую, на бумаги на своем столе. Я содрогнулся, гадая, всегда ли Армбрустер столь небрежен с огнем.
– А кто такой сэр Дэнверс Кэрью? – поинтересовался старик.
Холмс глазел на него, пока спичка не опалила ему пальцы. Он поспешно затушил ее и зажег вторую. Этой удалось исполнить свое предназначение, и Холмс, избавившись от нее более осмотрительно, нежели наш хозяин, затянулся.
– Вы не следите за газетами?
– Еще одно убийство в Лондоне едва ли кого удивит в моем кругу, – ответил Армбрустер. Я заметил, что его шотландская картавость, до этого незначительная, стала более явственной, словно подчеркивая тем самым его отсутствие интереса к творящимся в Англии делам. – Злодейств у них там и без того хватает.
– Неважно. Начну с того, что Джекил хоть и не вовлечен в преступление напрямую, но все же порядком замешан. И если вы расскажете нам о его юности, это, вполне возможно, поможет нам изобличить убийцу и предать его правосудию.
– Вы имеете в виду, если сможете найти злоумышленника, если тот не избежит ареста и если суд признает его виновным, – едко изрек наш хозяин. – Как видите, мне очень хорошо известна ваша английская система правосудия. Что ж, спрашивайте, а я уж решу, заслуживают ли ваши вопросы ответов.
– Каким студентом был Джекил?
– Самым смышленым из всех, кого я когда-либо учил. Буквально все в нем указывало на блестящее будущее в качестве ученого.
– Но не в практической медицине?
Профессор покачал головой:
– Джекил стал бы в лучшем случае посредственным врачом. Совершенно никаких способностей в диагностике. Но вот в лаборатории он был гением.
– В какой именно области?
– Во всех областях, но особенно в химии. В первом семестре Джекил полностью знал наизусть периодическую систему, а во втором уже создавал соединения, за которые я не взялся бы, не сверившись сначала со справочником. За два года он не допустил ни одной ошибки.
– Можете что-нибудь сказать о других его склонностях?