Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Василий Оттович утвердительно кивнул.
– Я не рассчитывала никого не встретить, но по дороге мне попалась эта… эта… женщина!
Сказано это слово было с такой интонацией, чтобы у собеседника не осталось и капли сомнения в том, сколь глубокую ненависть Любимцева испытывает к случайно встреченной даме. Фальк уже догадывался, о ком пойдет речь, но все же решил спросить:
– Простите, кого вы встретили?
– Шевалдину! – прошипела Анжелика Ивановна. – Она ненавидит меня, Василий Оттович! Хочет со свету сжить! Таких вещей наговорила, что…
Любимцева не выдержала и снова разрыдалась. Фальк постарался аккуратно дистанцироваться,
– Постарайтесь не обращать на Веру Павловну внимания, – посоветовал Фальк. – Понимаю, это сложно, и ни в коем случае не преуменьшаю последствий ее злословия. Но если вы будете выше этого, то у нее просто не останется ни поводов, ни возможности вас уязвить.
– Нет, Василий Оттович, – раздался из-за спины мрачный голос Любимцевой. – Вы не слышали, как она обо мне говорила. И каких еще гадостей может наговорить. Как мне потом смотреть в глаза людям? Мужу? Вы не представляете истинных глубин ее мерзости. Шевалдину исправит только могила. И вся деревня в этом случае вздохнет куда спокойнее. Простите меня.
Продолжая плакать, Анжелика Ивановна покинула беседку и поспешила прочь. А Фальк получил еще один повод недолюбливать Веру Павловну, не догадываясь, что этот день подкинет ему еще парочку.
На саму виновницу всеобщего расстройства Василий Оттович наткнулся у перекрестка Приморского шоссе и дороги, ведущей к курзалу, более известному среди дачников как «круг». Нам еще представится возможность посмотреть на эту жемчужину Зеленого луга поближе, а пока вернемся к доктору.
Завидев массивную фигуру Шевалдиной, Фальк почел за лучшее малодушно спрятаться за произрастающую у дороги сосну. Можно было бы, конечно, попытаться пройти мимо с невозмутимой миной или же развернуться и заторопиться в обратную сторону, но тело Василия Оттовича, обычно послушное лишь его воле и разуму, на этот раз действовало исключительно инстинктивно. А инстинкт подсказывал, что сейчас лучшим выходом будет затаиться.
Вера Павловна бурно жестикулировала и на повышенных тонах выговаривала что-то солидного вида господину, на вид – ровеснику доктора. Приглядевшись, Фальк признал в нем давешнего велоциклиста – инженера Петра Геннадьевича Платонова. Это был аккуратный и представительный мужчина с темными волосами, зачесанными назад и разделенными четким боковым пробором. Его лицо обрамляли аккуратно подстриженные борода и усы, придававшие облику строгость и некоторую аристократичность. Сегодня Платонов сменил облегающее трико на темный костюм с белой рубашкой и высоким воротничком – классический костюм столичного интеллигента средней руки. Петр Геннадьевич в активной дачной жизни не участвовал, но слыл человеком приятным в общении, неглупым и вполне достойным. Если не считать спорного выбора гардероба во время катания на велосипеде. С другой стороны, в глазах незамужних дачниц (да и некоторых замужних тоже) это лишь добавляло ему очков. Хотя, насколько было известно Фальку, Платонов своей привлекательностью не пользовался, скандальных дачных амуров не заводил, а потому странно смотрелся в качестве мишени для Веры Павловны.
Инженера нынешние нападки Шевалдиной, кажется, абсолютно не смущали. Он выслушивал Веру Павловну со спокойным и чуть насмешливым выражением лица, изредка кивал или вставлял какие-то короткие фразы промеж тирад собеседницы (той приходилось останавливаться, чтобы набрать в грудь воздуха). Шевалдину, кажется, его невозмутимость лишь еще больше распаляла. Платонов же, очевидно, поняв,
– Уж поверьте мне, Петр Геннадьевич, я этого так не оставлю! Об этом все узнают! – долетели до Фалька слова Веры Павловны. Кажется, Шевалдина собиралась присовокупить еще что-то, но у нее за спиной уже появились мама с дочкой, укрытые парасольками и спешащие к морю. Решив не продолжать сцену при свидетелях, Вера Павловна развернулась и выдвинулась в сторону дома. Ее тяжелая поступь, свирепое лицо и впечатляющие габариты заставили маму с дочкой опасливо отпрянуть с дороги.
Платонов меж тем поравнялся с Фальком и обратил внимание на доктора, застывшего за деревом. Василию Оттовичу оставалось лишь вяло улыбнуться и помахать рукой. Инженер понимающе кивнул и продолжил свой путь. Фальк вспомнил, что жил он у Карамышевых, вдали от центра, на западной окраине Зеленого луга.
Василий Оттович предпочел подождать еще минуту, чтобы Вера Павловна гарантированно убралась подальше, и только после этого отправился дальше. Визиты, однако, оказались омрачены – причем вновь Шевалдиной.
В доме пожилого знакомца Решетова, чья служба была связана с железными дорогами, его встретил хозяин, находящийся на грани апоплексического удара. После того как Василий Оттович сбил давление и успокоил приятеля, тот рассказал, что Вера Павловна пустила слух о том, что свой дом (отнюдь не роскошный) он приобрел за деньги, полученные на незаконных махинациях с интендантами. Фальк не сомневался, что Решетов был человеком кристальной честности, а потому надеялся, что сплетни к нему не пристанут.
Придя после на станционную улицу, Василий Оттович узнал, что мясник из единственной постоянной лавки (остальные обычно работали на дому и обходили дачников самостоятельно) якобы стакнулся с Хароном и Аидой, которые поставляли ему человечинку. Владелец кондитерской также хватался за голову – к нему, по неподтвержденным слухам, перебрались знаменитые «бристольские» тараканы. Которых из гостиницы, к слову, выжили крысы.
Вера Павловна в тот день работала на износ. Если раньше большая часть распространяемых ею слухов и сплетен имела под собой хоть какую-то правду (что не делало их менее зловредными), то теперь генеральская вдова работала особо широкими мазками, даже не претендуя на достоверность. Все равно ей удалось посеять маленькую панику, став причиной нескольких семейных скандалов и упущенной коммерческими заведениями выручки. Сама же Шевалдина, кажется, вопреки обыкновению, не стала наслаждаться последствиями своих россказней и скрылась дома еще до обеда. Успев при этом напоследок напугать соседского ребенка обещанием: «Будешь шуметь у меня под окнами – ночью за тобой серый монах явится!»
Вернувшись вечером домой, Василий Оттович был вынужден признать, что Вере Павловне удалось-таки испортить первый день его отдыха. А еще задался вопросом, не заявятся ли разгневанные обитатели Зеленого луга к шевалдинскому дому с факелами. Для себя доктор решил, что, буде такое случится, отговаривать их он не станет.
Судьба, однако, распорядилась иначе.
Глава пятая
При впрыскивании одного шприца двухпроцентного раствора почти мгновенно наступает состояние спокойствия, тотчас переходящее в восторг и блаженство.
И это продолжается только одну, две минуты. И потом все исчезает бесследно, как не было. Наступает боль, ужас, тьма.