Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Глава четвертая
У женщины, например, бывает иногда потребность чувствовать себя несчастною, обиженною, хотя бы не было ни обид, ни несчастий.
К вечеру следующего дня Василий Оттович уже осознал, какой ужас он спустил с цепи и натравил на ни в чем не повинных жителей Зеленого луга. Вопреки его опасениям, Вера Павловна трезво рассудила, что атаковать доктора ей нечем – репутация Фалька в деревне была непререкаема. А потому со всей энергией, не подобающей женщине, которой было явлено
А ведь утро начиналось неплохо…
Дачное утро у Фалька всегда ассоциировалось с ароматом свежей выпечки. Ведь первыми обход постояльцев начинали булочники. На Зеленый луг их было четверо, и новых клиентов они искали порой довольно оригинальным способом – выстраиваясь в очередь в кустах у моста через Серебряный ручей с Петербургской стороны. Подпустив поближе едущий экипаж, один из разбойников выпрыгивал из зелени, прицеплялся к задку повозки и объявлял:
– Я булочник, дайте ваш адресок, буду доставлять вам булки свежие.
Заключив устную сделку, он возвращался обратно в кусты, на этот раз – в конец очереди.
Не занимался этим лишь владелец кондитерской, и то потому, что у него отбоя не было от дачников, вот он и не утруждал себя доставкой. Фальку же не первый год свежий, горячий еще хлебушек по утрам привозил булочник Никифоров. И доктор, и пекарь сим аранжементом были крайне довольны.
Так что завтрак Василия Оттовича состоял из жареных сосисок (которые днем ранее Клотильда Генриховна приняла из рук мясника), яичницы, мягкого ароматного хлеба, щедро намазанного маслом, и чашечки черного кофе. За еду отвечала экономка, а вот кофе Фальк варил самостоятельно. В том, что касалось данного напитка, доктор был тем еще эстетом и ценителем. На дачу вместе с ним переехала и внушительная коллекция кофеварок всех размеров и видов (некоторые выглядели столь диковинно, что принимались посетителями за медицинские приборы). Сегодня же Василий Оттович использовал медную турку без лишних изысков. В общем, все чинно, ординарно и потрясающе вкусно (сосиски, по мнению доктора, ничуть не уступали баварским) – так, как он и любил. Даже стакан нелюбимого молока Василий Оттович выпил с некоторым удовольствием.
Вслед за завтраком наступил черед обязательных визитов вежливости. Правила хорошего тона диктовали, чтобы дачник, перебравшись из города, навестил своих знакомцев и объявил о своем приезде. Посыл исключительно правильный, хоть и утилитарный. Развлечений на дачах не то чтобы очень много: курзал да яхт-клуб (второй – исключительно для самых состоятельных). А потому волей-неволей нужно было организовывать досуг самостоятельно – гулять или ходить в гости. А потому интересные собеседники ценились на вес золота, и весть о том, что кто-то наконец-то сбежал из столицы, могла считаться поистине благой.
Для Фалька, однако, этот ритуал был не слишком приятным. Он-то как раз ценил спокойное одиночество и недолюбливал все, что могло его от сего времяпрепровождения отвлечь. Однако пользу живого человеческого общения признавал, как и возможность обзавестись связями, которые могли потом пригодиться в Петербурге. А потому, закончив завтракать и позволив себе часик почитать в кресле у открытого окна, в которое врывался свежий весенний ветерок, Василий Оттович прилично оделся и отправился совершать визиты.
Зеленый луг неустанно расширялся – повсюду росли новые, более удобные для жизни дома, как деревянные, так и каменные. Увы, любое строительство вело к вырубке лесов, что сразу
В условном центре Зеленого луга большинство домов из года в год снимались одними и теми же постояльцами либо же (как в случае доктора) принадлежали им полностью. В отличие от избушек, что стояли на удалении от станции, на окнах здешних домов нельзя было встретить наклеенных бумажек о сдаче внаем. Обитатели их спали не на набитых соломой тюфяках или перинах, где «каждая пушина по три аршина», а в своих мягких и удобных постелях. Еду готовили и самовары ставили не крестьяне-арендодатели, а прислуга или бедные родственники, приехавшие погостить на лето. А вот перед лицом какой напасти все дачники, вне зависимости от статуса или дохода, были равны – так это комары. Мелкие жужжащие кровопийцы вылетали на охоту за свеженькими и некусаными петербуржцами целыми стаями, особенно лютуя вечерами и ночами. Но такую цену можно было и заплатить за возможность сбежать от Петербурга и его ужасного фабричного воздуха с антисанитарией.
Василий Оттович спустился по ступенькам крыльца и остановился в раздумьях: куда отправиться сначала. Уловив легкий соленый аромат, принесенный ветерком, он быстро решил сперва прогуляться по променаду вдоль моря. Купаться он сегодня не собирался. Не то чтобы его пугала температура воды. Доктор, обладая отменным здоровьем и феноменальной дисциплиной, находил подобные ледяные ванны исключительно бодрящими (напомним, что плескаться в Финском заливе в начале мая решались лишь самые отчаянные смельчаки). Но все же начинать с такого отдых? Решительно не лучшая идея! А вот пройтись по малолюдной с утра аллее меж сосен, наслаждаясь плеском волн, – наимилейшее дело.
Однако именно здесь Василий Оттович впервые наткнулся на след горя, злобы и разрушений, оставленный ураганом по имени Вера Павловна Шевалдина.
Дело в том, что в начале променада стояла беседка, столь любимая отдыхающими. В ней любовались рассветами и закатами, укрывались от непогоды, собирались на пикники, а уж сколько признаний в любви повидал павильон – и не счесть. Словом, уголок счастья. Поэтому, заметив на лавочке женскую фигуру и подойдя поближе, Фальк никак не ожидал услышать громкие рыдания.
Василий Оттович остановился. С одной стороны, врожденная деликатность подсказывала, что лучшим решением в данной ситуации будет продолжить прогулку и не беспокоить плачущую. С другой – врачебные инстинкты намекали, что горько рыдающая дама в непосредственной близости от моря могла в состоянии аффектации совершить какую-нибудь глупость. Фальк немного подумал, а затем пошел на компромисс: подошел поближе к беседке и вежливо откашлялся.
Дама в беседке встрепенулась и огляделась. Василий Оттович с некоторой досадой узнал в ней Любимцеву. Выслушивать новые жалобы ипохондрической блондинки ему хотелось меньше всего, однако отступать было поздно.
– Анжелика Ивановна, как вы себя чувствуете? – поинтересовался Фальк, подходя поближе.
– Ах, Василий Оттович, это вы? – встрепенулась Любимцева, поспешно утирая слезы. – Мне так стыдно, что вам приходится лицезреть меня в столь жалком виде…
– Анжелика Ивановна, я врач, – мягко поправил ее Фальк. – Если уж кого не стоит стыдиться, так это представителей моей профессии. Что с вами случилось?
– О, это ужасно! Я просто вышла на утренний променад. Вы же советовали мне побольше дышать морским воздухом.