Доктор Фауст и его агентура
Шрифт:
Ну не старый ли я мудак?!
Не сбрендивший ли «прадед твой»?
Но ты ведь привыкла к моим старческим причудам? Ты ведь даже находишь некое мазохистское удовольствие, прощая их? Сознайся, моя Сверкающая, моя маленькая
…Только сейчас сообразил: если что, то прилететь из Штатов на мои похороны ты не успеешь. Ждать ведь тебя не станут, никто не знает, что мы вот уже девять с половиной лет разговариваем с тобою постоянно.
По скайпу: до последнего года по вторникам и субботам, в московские 16:30; в последний год – только по субботам.
Мысленно: в любой другой день или любую другую ночь – как только понимаем, что сможем услышать друг друга вопреки всем законам физики…
И только те трое суток, что я провел в «первой губернаторской», из ритуала выпали – будто бы бесследно, будто бы насовсем. Мне это далось тяжело, – вот и вышел на балкон, чтобы выговориться…
Глава вторая, начинающаяся с того, что Доктор Фауст тосковал
Да, читая в 2008/09 учебном году свой знаменитый курс лекций по теории управления, которого студенты ждали, как измученные полярной ночью северяне ждут первого восхода
И тосковал.
Трудно поверить, будто человек, молодость и зрелые годы проведший в небезуспешных сражениях с невозможным, будто старик, за несколько лет сумасшедшей работы добившийся международного признания факультета экономики и управления Недогонежского университета, а в годы, когда все разрушалось, осуществивший строительство нового корпуса бизнес-школы, стал мысленно называть себя не иначе как дерьмом – однако именно так и случилось.
Почему – рассказ отдельный.
Сравнительно недалеко от Недогонежа в еще неширокий, но уже тихий Дон впадает живописная речушка с явно тюркским названием, ясно дающим понять, кто когда-то был хозяином этих мест. Там в советское время была расположена турбаза «Березка», никакому заводу или вузу не принадлежавшая, а потому предоставлявшая летний отдых народу не узко ведомственному, а бойкому, компанейскому, в основном молодому. Народ этот купался, загорал, пил, крутил романы – быть может, не черноморского накала, пусть вспыхивавшие и гаснувшие не как костры, но уж точно – как костерки.
Конец ознакомительного фрагмента.