Доктор Крюк
Шрифт:
— Я не останусь здесь. Я уезжаю. И я сам во всем разберусь.
— Филипп, не делай глупостей! — Роберт попытался остановить сына, но тот был непреклонен.
— Я все решил, — Филипп развернулся к двери. — И я не вернусь, пока не узнаю правду.
Он распахнул дверь и, не оглядываясь, вышел, громко хлопнув ею.
Роберт Сидни остался один. Он стоял посреди кабинета. У него заболело сердце. Семьдесят лет — не шутки.
Филипп же, выйдя из дома, велел слуге подать карету.
— Куда прикажете, милорд? — спросил слуга.
— В порт, — бросил
Карета тронулась, унося его прочь от поместья, от отца, от этой проклятой тайны.
Филипп откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Он чувствовал себя преданным собственным отцом, который что-то скрывал от него. Что-то очень важное.
Он достал из внутреннего кармана камзола небольшую, богато украшенную Библию. Подарок отца на совершеннолетие. Филипп редко заглядывал в нее — он не был особенно религиозен. Его привлекало иное.
Он открыл Библию, ища взглядом неприметный тайник, о котором знал только он. Нащупав пальцами тонкую щель в переплете, он извлек оттуда клочок бумаги.
Развернув его, Филипп уставился на рисунок. Это был фрагмент старой, потрепанной карты с непонятными символами.
Филипп усмехнулся. Да, он был прав. Это — карта сокровищ. А что еще это могло быть? И у него уже есть одна часть. Он нашел её случайно, в тайнике отца, в библиотеке. Сначала он не придал этому значения, но потом он начал искать информацию об этой карте.
И единственное, что он нашел, так это то, что рисунок пальмы был характерен для пальм Карибского моря. По крайней мере так сказал капитан его судна.
— Осталось найти еще три, — прошептал он, пряча карту обратно в Библию. — Всего три. И тогда я смогу разгадать все.
Он не договорил. В его глазах зажегся азартный огонек. Он чувствовал — правда где-то рядом. Может отец про эту тайну говорил? Но при чем тут женитьба? Филипп не понимал. Но у него была цель.
Он усмехнулся. Игра началась. И он, Филипп Сидни, не намерен проигрывать. Он получил каперский патент, дающий ему право атаковать вражеские суда. Официально — во славу Англии. Неофициально, — Филипп усмехнулся, — все ради достижения своих целей.
Конец интерлюдии.
Глава 12
— Итак, — я сцепил руки в замок, — я слушаю вас, мадемуазель…
Маргарет сидела напротив. Голова опущена, плечи поникли, руки безвольно лежали на коленях. Локоны красиво ниспадали на тонкий носик. На лице застыло выражение отчаяния. Глаза были полны слез, хотя еще недавно они сверкали дерзким огнем.
— Я все расскажу, — прошептала она дрожащим голосом. — Только пожалуйста, не выдавайте меня. Не говорите отцу. И капитану Роджерсу…
Я молчал, давая ей собраться с мыслями. Мне и самому нужно было время, чтобы переварить все, что я только что узнал. Одно дело — подозревать, и совсем другое —
— Я люблю Франсуа, — начала она, подняв на меня заплаканные глаза. — Люблю давно. Еще с тех пор, как мы жили на Тортуге. Он был… он был другим. Не таким, как все эти… — она поморщилась, — … как все эти напыщенные снобы и мужланы. Он был благородным. Настоящим кавалером.
Я хмыкнул про себя. Ну да, конечно, «благородный». Пират, головорез, грабитель… Хотя, кто знает? Может, и впрямь бывают исключения.
— Мы тайно встречались, — продолжала Маргарет. — Он обещал жениться на мне… Но мой отец был против. Он говорил, что Франсуа — пират, что он не пара мне… Что он опозорит нашу семью…
Она всхлипнула. Я протянул ей платок, который увидел неподалеку. Она благодарно кивнула и промокнула глаза.
— А потом… потом начались эти неприятности. Отца обвинили в каких-то махинациях… Я не знаю подробностей. Он говорил, что его подставили. Но… но ему пришлось бежать с Тортуги. Иначе его бы убили. А вдобавок отец решил выдать меня замуж, чтобы выплыть со дна. И это стало последней каплей. Но бежать вместе с Франсуа я не могла, отца убили бы.
Она снова замолчала, собираясь с силами. Я терпеливо ждал. История, которую она рассказывала, начинала приобретать все более драматические очертания.
— Франсуа предложил мне выход. Он сказал, что если мы инсценируем нападение пиратов, а он заберет меня к себе, то это снимет с отца все подозрения. Все будут думать, что меня похитили. Что отец не смог меня защитить. Что он — жертва обстоятельств.
— А вы, стало быть, — невинная овечка, — вставил я, не удержавшись от сарказма.
Маргарет вздрогнула, бросив на меня колючий взгляд.
— Я не хотела… — прошептала она. — Я не хотела никому зла… Я только хотела… быть с ним… И спасти отца…
— И для этого вы решили отравить командование корабля? — я повысил голос, не в силах сдержаться. — Вы хоть понимаете, что натворили? Вы же чуть не убили всех!
Она снова заплакала, на этот раз еще горше.
— Я не знала… — всхлипывала она. — Я не знала, что нужно так мало… Франсуа сказал… он сказал, что это просто снотворное… Что они… что они просто уснут…
— Снотворное?! — я не верил своим ушам. — Масло горького миндаля — снотворное?! Да вы хоть знаете, что это такое?! Это — сильнейший яд! Если бы не я! Если бы я не промыл им желудки, все бы умерли!
Она закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Я сел на стул и откинулся на спинку. Я злился. Нет, не на нее. На этого Франсуа. На этого «благородного кавалера», который втянул девчонку в такую грязную историю. Подставил ее. Вот намеренно ли? Или такой же балбес как эта барышня?
— Вы ошиблись с дозировкой, — сказал я уже спокойно. — Вы дали слишком много яда. Если бы не мое вмешательство, все бы умерли.
Она подняла на меня полные ужаса глаза.
— Я не хотела… — прошептала она. — Я не знала…