Долг чести (Том 2, Джек Райан - 6)

Клэнси Том

Время, которого они ждали, приближалось. Кларк посмотрел из окна комнаты на юго-восток. Холодный воздух был прозрачен и сух. Вдали по небу плыли прозрачные облака, все еще освещенные солнцем, тогда как на земле уже наступили сумерки.

– Ты готов?
– спросил он.

– Жду твоей команды.
– На полу номера лежал открытый металлический чемодан, в котором Динг хранил свои фотопринадлежности.

Несколько недель назад его проверила японская таможня и не обнаружила ничего, что не принадлежало бы профессиональному фотографу, разве что чемодан оказался несколько легче, чем у других. Внутреннее пространство было наполнено пенопластом с вырезанными в нем гнездами для трех камер, нескольких объективов и осветительных приборов, казавшихся на первый взгляд самыми обычными, хотя они таковыми не были. Единственное оружие, привезенное американцами в Токио, вовсе не походило на оружие. Оно

изрядно помогло им и раньше, при операции в Восточной Африке. Чавез поднял одну из его деталей, проверил указатель электрического заряда на аккумуляторной батарее и решил, что подзарядки от сети не потребуется. Он щелкнул переключателем и услышал тонкое электронное жужжание заряжающихся конденсаторов.

– Вот он, - негромко произнес Джон, заметив огни приближающегося самолета. Он не испытывал удовольствия от предстоящей работы, как и его напарник. Но разве это требовалось от них?

Приближающийся к аэродрому Е-767 включил посадочные огни уже на высоте десять тысяч футов и теперь выпустил шасси. Вспыхнул яркий луч посадочного прожектора. С расстояния в пять миль и на высоте двух тысяч футов над промышленным районом пилот увидел огни аэродрома и заставил себя сосредоточиться, что было необходимо после продолжительного и однообразного патрульного полета.

– Закрылки двадцать пять, - скомандовал он.

– Закрылки двадцать пять, - отрепетовал второй пилот, протягивая руку к рычагу, выдвигающему закрылки на задней несущей поверхности крыльев и предкрылки впереди, что придало самолету дополнительную устойчивость и подъемную силу при снижающейся скорости.

– Ками-три, зашел на посадку, вижу дорожку, - произнес пилот, на этот раз обращаясь по радио к диспетчеру, который до этого момента без особой необходимости наводил его на аэродром.

Тут же последовало разрешение на посадку, и пилот чуть плотнее сжал штурвал, ощущая малейшие движения самолета, приноравливаясь к ветру, дующему на малой высоте, и осматривая пространство перед собой на случай неожиданного появления других самолетов в этом запрещенном для остальных полетов секторе. Он знал, что большинство авиакатастроф происходит при посадке и поэтому экипажу следует быть особенно внимательным в эти минуты.

– Вижу его, - раздался бесстрастный голос Чавеза, усилием воли заставив смолкнуть в себе голос совести. Его страна находилась в состоянии войны. Экипаж самолета состоял из военнослужащих и потому являлся законной добычей, вот и все. Это казалось слишком уж просто, чертовски просто, хотя, вспомнил Чавез, когда он убил первого человека - в прошлом, - это тоже показалось ему простым делом, но все-таки было убийством. Со стыдом он припомнил, что тогда испытал безудержную радость.

– Сейчас мне больше всего нужна горячая ванна и массаж, - заметил второй пилот, на мгновение задумавшись о личном, хотя не отрывал взгляда от панорамы, простиравшейся перед самолетом на две мили впереди.
– Справа все спокойно. Посадочная дорожка свободна.

Пилот кивнул, протянул правую руку к управлению сектором газа, потянул рукоятку на себя, так что сопротивление воздуха уменьшило скорость самолета до посадочной, составляющей 145 узлов, что было несколько выше обычного из-за оставшегося в баках топлива. Самолеты дальнего радиолокационного обнаружения "Ками" всегда несли с собой чуть больше топлива, чем требовалось.

– Два километра, все идет хорошо, - произнес второй пилот.

– Пора, - прошептал Чавез. Длинная труба опиралась на его плечо, нацеленная, подобно винтовке или, скорее, противотанковому пусковому устройству, на носовую часть приближающегося самолета. Указательным пальцем он нажал на кнопку.

"Магия", которой они пользовались в Африке, по своей конструкции практически не отличалась от мощного электрического фонарика, но у этого "фонарика" была ксеноновая дуговая лампа, мощность светового излучения которой составляла три миллиона свечей. Самой дорогой частью устройства был рефлектор из стального сплава, который при изготовлении подвергался такой высокой точности обработки, что на расстоянии одной мили концентрировал луч в круговое пятно диаметром меньше сорока футов. При таком освещении можно было свободно читать газету, но стоило взглянуть прямо на ослепляющий источник света, как возникала опасность утраты зрения. Это устройство проектировалось как "несмертельное" оружие, поэтому ксеноновая дуговая лампа была защищена прозрачным экраном, не пропускающим ультрафиолетовые лучи, способные сжечь сетчатку глаза. Когда Динг нажал на кнопку, у него в голове мелькнула именно такая мысль. Несмертельное оружие. Разумеется.

Интенсивная бело-голубая вспышка обожгла глаза пилота. Ему показалось, что он посмотрел прямо на солнце, только боль была еще сильнее.

Она заставила пилота инстинктивно оторвать руки от штурвала и закрыть ими лицо. По системе внутренней связи разнесся его страшный крик. Второй пилот смотрел в сторону от вспышки, но свет притягивает к себе человеческий глаз, особенно в темноте, летчик инстинктивно повернул голову в сторону ослепительного света, прежде чем разум успел отреагировать и заставить его закрыть глаза. Оба пилота были ослеплены и испытывали острую боль - и это в тот момент, когда их самолет находился на высоте восьмисот футов и в миле от начала посадочной полосы. Они были высокими профессионалами с прекрасной подготовкой. Не открывая от боли глаз, пилот протянул руки к штурвалу и попытался выровнять самолет. Второй пилот сделал то же самое, однако их движения не были достаточно согласованными, и какие-то мгновения они практически своими действиями боролись друг с другом. Кроме того, оба мгновенно полностью утратили пространственную ориентацию, что вызвало у них головокружение, однако ощущения пилотов и тут оказались разными. Одному казалось, что самолет заваливается на одно крыло, тогда как другой пытался выровнять самолет из противоположного положения. На высоте восьмисот футов в такой ситуации нет времени решать, кто прав. Борьба за управление самолетом неизбежно привела к тому, что верх одержал более сильный, и это обрекло всех на гибель. Е-767 развернулся вправо на девяносто градусов и, быстро снижаясь, устремился к пустому промышленному корпусу. Диспетчеры отчаянно кричали в микрофоны, но летчики даже не слышали их предупреждений. Последним движением пилота была попытка поднять самолет в небо и заново зайти на посадку. Он потянул на себя штурвал за мгновение до того, как инстинкт подсказал ему, что все кончено. Пилот успел подумать, что над его страной снова взорвалась атомная бомба.

– Боже милосердный, - прошептал Чавез. Прошла всего секунда, даже меньше. Самолет, как от взрыва, на мгновения взмыл вверх в темнеющее небо, а затем резко, подобно умирающей птице, повернул на север. Динг заставил себя отвернуться. Ему не хотелось видеть или знать, куда он упал. Впрочем, это не имело значения. Гигантский огненный шар осветил все вокруг, как при вспышке молнии. Чавез ощутил вспышку, словно удар в живот, и тут же содрогнулся от приступа рвоты.

Пилоты "Ками-5" увидели происшедшее за десять миль до посадки - ужасная желтая вспышка на земле, невдалеке от аэродрома. Ее причиной могло быть лишь одно. Летчики - дисциплинированный народ. Пилоты следующего Е-767, заходящего на посадку, тоже ощутили внезапную пустоту и почувствовали, как судорожно напряглись мышцы. И тут же мысль о сослуживцах, только что исчезнувших в огненной вспышке, заставила подумать о семьях погибших, к кому завтра придут нежеланные гости с известием о смерти самых близких людей, о том, что они больше никогда не увидят их лиц и не услышат их голосов. Пилоты заставили себя не прислушиваться к радиопереговорам, словно это могло иметь какое-то значение. Инстинктивно они огляделись, будто искали что-то необычное. Нет, все в порядке. Двигатели работали нормально. Электроника тоже. Гидравлика была в норме. Что бы ни случилось с летевшим впереди самолетом, это не могло произойти с ними.

– Контроль, говорит пятый, что случилось, прием.

– Пятый, это контроль. Третий только что разбился. Не знаем, в чем дело. Дорожка свободна.

– Говорит пятый, вас поняли. Продолжаем снижение, видим дорожку.
– Пилот убрал палец с кнопки радиопередатчика, чтобы не сказать что-то еще. Он посмотрел на второго пилота. "Ками-3". Близкие друзья. Погибли. Смерть от руки врага было бы легче осознать, чем позор катастрофы при заходе на посадку, какой бы ни была причина. Но теперь они снова повернули головы в сторону приближающейся посадочной полосы. Им нужно завершить операцию, несмотря на потрясение, и благополучно доставить на землю двадцать пять членов экипажа, что сидели в салоне позади кабины.

– Хочешь, я сменю тебя?
– спросил Джон.

– Нет, это моя работа.
– Динг снова проверил зарядку конденсаторов и вытер лицо. Он сжал кулаки, чтобы побороть легкую дрожь, от которой одновременно испытывал стыд и облегчение. Значит, он способен на человеческие чувства. Приближающиеся посадочные огни означали, что перед ним еще одна цель, он служит своей стране, как и те, что сидят внутри самолета, служат своей, вот и все. Конечно, было бы лучше сделать это с помощью настоящего оружия. Может быть, парни, которые предпочитали мечи, думали то же самое, когда наступила пора мушкетов. Чавез тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и, чуть отступив назад, навел прицел через открытое окно на кокпит снижающегося самолета. Передняя часть излучателя была закрыта кожухом, чтобы с улицы не видели вспышки, но он не хотел излишне рисковать...