Долги дьяволов
Шрифт:
– Угу.
– У меня мать умерла.
Тайкус помолчал.
– Ну, Джимми, я, это… мне очень жаль… - тихо произнес он, и Джим видел, что Тайкус говорит искренне.
Джим слегка смягчился. Он кивнул и спросил:
– А что случилось с твоими родителями?
– Не знаю. Меня это не интересует. Я из дома в двенадцать лет сбежал и назад никогда не оглядывался.
– Если бы тебе стало известно, что они умерли, думаю, тебе не было бы все равно.
– Вот насчет этого не знаю, - ответил Тайкус, вновь совершенно искренне.
– Но тебе-то явно не все равно. И… ну, я уже говорил: мне очень
Джим чуть заметно улыбнулся.
– Спасибо. И теперь мне хочется немного посидеть тут, выпить и поразмыслить.
– Знаешь, «выпить» и «поразмыслить» обычно вещи несовместимые. Но, может быть, у тебя и получится. В общем, делай, что тебе надо, Джимми. А я пойду резвиться и развлекать маленького Тайкуса.
На это Джим рассмеялся в голос.
– Да уж, ты своего не упустишь!
– Завтра я приду за тобой.
– Могу поручиться, что я по-прежнему буду здесь… разве что мордой в стол, в обществе еще нескольких бутылок.
– Руку бы врачу показал, - заметил Тайкус.
– Угу… Только мне сейчас неохота о чем-то просить Скаттера.
– Ну, тут есть места, где за несколько кредитов тебя починят, не задавая лишних вопросов.
Джим пожал плечами.
– «Скотти Болджер» сам по себе неплохой доктор. Прямо сейчас рука почти и не болит.
Тайкус ухмыльнулся, хлопнул старого приятеля по спине и ушел.
Джим налил себе еще рюмку, но сразу пить не стал. Вместо этого он поднял маленький прозрачный стаканчик и принялся рассеянно рассматривать янтарную жидкость внутри. Он вспомнил, как впервые попробовал это пойло. Высокий, долговязый Хэнк Харнак, бывший враг, превратившийся в преданного, хотя и непредсказуемого товарища по оружию и одного из «Небесных дьяволов», заказал «Старого Скотти Болджера» номер восемь себе, Рейнору и Кидду. Он уверял, что это «доброе пойло». На вкус оно, конечно, было как дерьмо, но Харнак утешил Джима - ничего, мол, привыкнешь. Потом, разумеется, случилась драка, и им втроем пришлось удирать на «позаимствованном» стервятнике. Джим улыбнулся, вспоминая тогдашний веселый бардак.
Как много всего ушло за эти годы! Джимово неумение пить. Их боевое братство. Его родители - оба. Рик Кидд и Вандершпуль - герой и мерзавец. Черт побери, подумал Джим, пожалуй, и его собственную наивность тоже стоит включить в число погибших…
Возвращение на Шайло выбило его из колеи. Даже если бы мать была здорова, все равно эта поездка его бы расстроила. Столько перемен - и ничего не изменилось. Новые дома, новые трудности - но земля все та же, закаты все те же, и все та же борьба: все то же самое, с чем он имел дело ребенком. Только тогда у него была семья и свое место в мире. С этого пути он свернул и теперь не знал, где очутился.
Впервые Джим уклонился от проложенного для него пути, когда решился покинуть родную планету, соблазненный вербовщиком, предлагавшим «щедрую» плату за вступление в ряды армии. Он хотел стать морпехом и участвовать в Войне Гильдий. Этот путь сделал его свидетелем героических поступков и невиданных подлостей, научил доверять и остерегаться предательства. Глаза Рейнора сузились, и он опрокинул рюмку, наслаждаясь жжением, постепенно спускающимся от глотки в желудок.
Вандершпуль!
Джим был не из тех, кто ненавидит всех подряд: его ненависть надо было заслужить. Но, ей-богу, полковник
Полковник был законченным подлецом, прогнившим до самого нутра. Он готов был пожертвовать жизнями… собственно, всех, кто состоял под его началом, - ради денег. Он установил блокираторы в скафандры, предназначенные для того, чтобы спасать жизни солдат в бою. И, в конечном счете, поставил Джима Рейнора перед выбором, который, в сущности, выбора не предполагал. Джим дезертировал, чтобы избежать ресоциализации. Это решение вынудило его отречься от родителей - и вот теперь оба они мертвы.
Ну что ж, к счастью, Вандершпуля ждал достойный конец. Джим Рейнор лично всадил ему в грудь заряд гауссовой винтовки.
Если вот так разобрать и проанализировать, каждый шаг выглядит вроде бы логично. Но когда посмотришь, с чего он начинал и к чему пришел теперь…
Рейнор налил себе еще рюмку.
Он был рад, от души рад тому, что сумел провести с матерью несколько минут перед тем, как она умерла. Он от души жалел, что не смог так же встретиться с отцом. Хотя отчасти все же встретился - благодаря той голозаписи. Он снова вспомнил то, что говорил ему отец.
«Я люблю тебя, Джим. Ты мой сын, и я всегда буду тебя любить. Раньше я думал, что смогу еще добавить: «И всегда буду гордиться тобой». Но теперь я такого сказать не могу, не кривя душой».
Джим скривился и опрокинул рюмку.
«Мы тебя любим, но денег твоих принять не можем. Это кровавые деньги, сынок. Мы тебя не этому учили… Помнишь, что я тебе говорил, сынок? Человек сам выбирает, кем ему быть… Ты всегда можешь передумать и стать кем-то другим. Никогда не забывай об этом!»
Слова. Красивые слова.
– Это легче сказать, чем сделать, папа, - тихо произнес Джим.
Прямо сейчас у него все было совсем неплохо. Он это знал. Конечно, существует Дон, но есть еще Скаттер, который рано или поздно напинает Дону задницу - Тайкус, похоже, в этом уверен. Деньги - это хорошо. За деньги можно купить самую лучшую выпивку, женщин и вечеринки, где полно выпивки и женщин… Чем дальше, тем лучше!
Но в обмен на то, что Скаттер поможет им избавиться от Дона - и того, кто натравил на них этого ублюдка, кто бы он ни был, - О’Бенон сделает их своей собственностью. От них останутся не портреты, висящие в музеях, и не надписи на памятниках, а одни только фотки на листовках под шапкой «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Деньги кончатся; женщины бросят; от выпивки останется одно только похмелье. Да уж, чем дальше, тем лучше…
Джиму не хотелось больше думать. Он читал, что истина в вине. И был твердо намерен ее оттуда выудить.
Глава 16
Мертвецкий Порт, Мертвецкая Скала
Тайкус поморгал, проснулся и обнаружил, что на него смотрит Рейнор.
– Как меня задолбало, что меня все время будят!
– буркнул Тайкус. Лежащие по обе стороны девочки что-то забормотали.