Долги дьяволов
Шрифт:
– Знаю. Меня тоже. Просыпайся. Давай пожрем.
Десять минут спустя они сидели в сомнительной забегаловке и лопали блинчики, полоски жареной скалетятины, яичницу, тосты, джем и черный кофе, такой крепкий, что в нем ложка стояла. Джим был удивлен, сколько тут народу в такой ранний час: просто яблоку негде упасть. Хотя, наверно, в таком месте, как это, не бывает «часов пик» и времени затишья: для здешних дел, законных и незаконных, годится любое время.
– Я смотрю, руку тебе починили.
–
– Удивительно еще, что ты не вышел оттуда с новой татуировкой!
Оба ухмыльнулись. Давным-давно, чуть ли не тыщу лет тому назад, «Небесные дьяволы» в полном составе завалились в татуировочный салон, абсолютно никакие, и потребовали изобразить себе герб отряда на разных частях тела. Джим почти не помнил, как это было, так что назвать это «воспоминанием» было сложно. Тем не менее, оно заставило его улыбнуться.
– Ладно, Джимми. Я тебя знаю. Выкладывай. Ты бы не стал отрывать меня от двух теплых девок только ради того, чтобы пожрать блинчиков.
Джим прожевал вышеуказанный блинчик - блинчики тут, кстати, оказались на удивление вкусные, - запил его крепким кофе и кивнул.
– Ты прав. И, поскольку ты меня знаешь, возможно, тебе не понравится то, что я скажу, но ты меня, по крайней мере, поймешь.
Тайкус нахмурился.
– Так, если ты начинаешь разговор в таком духе, мне надо еще кофе. А может, и чего покрепче.
Джим положил вилку.
– Тайкус… Я тут много думал. И я принял решение.
Тайкус смотрел на него выжидающе, не прекращая жевать.
– Я хочу все бросить.
– Блядь, Джимми!
– Простонал Тайкус. Но, как и ожидал Джим, он ничуть не удивился. Он положил в рот еще кусок яичницы и огляделся по сторонам с наигранной непринужденностью. И сказал уже тише: - Джимми, это не то, о чем стоит говорить вслух посреди Мертвецкого Порта. Поосторожней с такими разговорами, ты меня понял?
– Понял, - ответил Джим.
– Потому мы, собственно, и здесь. Тут нас совсем не так хорошо знают, как в разных барах, игорных притонах и борделях. В местах, от которых меня уже тошнит.
Тайкус уставился на свой недоеденный завтрак, потом отодвинул тарелку.
– Ты не можешь просто взять и «все бросить».
– Могу. И ты тоже можешь. Тайкус, ты же бык, я не могу спокойно видеть, как тебя седлают.
– Ну, если это не какая-нибудь красотка!
– ухмыльнулся Тайкус.
Джим и глазом не моргнул.
– Скаттер…
Тайкус сделал жест, означающий «говори тише!». Джим продолжал тише, но с не меньшим пылом:
– Скаттер О’Бенон вдел нам обоим кольцо в нос, а сам для нас пальцем о палец не ударил! Тебе это тоже не по вкусу, я знаю.
Тайкус медленно кивнул.
–
– Черт побери, Тайкус…
– Мальчик мой, помолчи и послушай меня, - Тайкус говорил серьезно.
– Мы не можем прыгать без парашюта. Нельзя свалить от О’Бенона, не обеспечив себе надежной защиты. Нельзя просто взять и сказать: «Ну что, милейший, спасибо вам большое, но мы предпочтем поработать на кого-нибудь другого». Если мы отсюда уберемся, мы должны иметь возможность убраться отсюда навсегда. Так, чтобы потом не возникло необходимости вернуться. Ты понимаешь, о чем я?
Джим его понимал. Тайкус, как всегда, думал на шаг вперед него. Джим знал, что многие склонны недооценивать Тайкуса Финдли. Они видели, какой он могучий, какой здоровенный, и не видели в нем ничего, кроме горы мышц. Но Тайкус был не только могуч, но еще и весьма ловок. А еще он был чрезвычайно умен. Джим знал, что он и сам не слабак и не дурак, но Тайкус мыслил иначе, под другим углом зрения. Они великолепно дополняли друг друга.
– Ты говоришь так, будто что-то уже знаешь, - заметил Джим, откусывая еще кусок блинчика.
– Я умею слушать, - коротко ответил Тайкус.
– Даже когда я занят чем-то другим. А люди много болтают, даже когда они заняты чем-то другим. Скаттеровы ребята - не исключение. Нет, Кадавр и этот его дворецкий умеют держать язык за зубами, но все прочие… Короче, скажем так: Скаттеру должен вот-вот привалить большой-пребольшой куш. Нам бы этого хватило надолго. Очень, очень надолго.
Джим был заинтригован.
– А ты не знаешь, кого мы собираемся грабить? Чьи это деньги?
Тайкус покачал головой.
– Не-а. Да это и неважно. Потому что, в конечном счете, денежки все равно будут наши, и ничьи больше!
Он плутовато ухмыльнулся.
Человек в длинном плаще посадил свой маленький кораблик в Мертвецком Порту. Покинув корабль, он огляделся, смерил единственным глазом местные «власти». Второй глаз был закрыт повязкой. Но в ледяном взгляде единственного глаза, окруженного шрамами, было нечто такое, что заставляло людей отводить свои взгляды. С него взяли положенную сумму, пожелали ему удачи и были очень рады, когда он удалился.
Он шагал по коридорам между ржавеющих кораблей с уверенностью человека, который знает, что его не потревожат. И его никто не тревожил. По крайней мере, из взрослых. Девчонка из компании уличных сорванцов имела неосторожность уцепиться своей лапкой за плащ. И застыла с расширенными глазами, глядя в пистолетное дуло в дюйме от своего лица.
Дон улыбнулся, наслаждаясь ее страхом.
– Ты знаешь, кто я такой?
Карие глаза наполнились слезами, слезы покатились по загорелой мордашке.