Долго и счастливо

Карасева Маруся

Первым из игры выбыл Экимму. Когда вместо так нужного ему короля выпала десятка, его узкое бледное лицо на секунду приняло новое выражение, превратившись в картинку удивления и досады с примесью растерянности. Но в следующий миг Экимму уже снова овладел собой.

– Что ж, это неприятно, - неторопливо проговорил он, поворачиваясь к переигравшей его Брухе.
– Но поздравляю вас с победой.

Судья благодарно кивнула, прежде чем заметить:

– Игра еще не окончена. Посмотрим, чья тайна окажется самой ценной.

– А пока послушаем, что скажет досточтимый

Экимму, - подхватил Сандер. У него на руках были неплохие карты, время еще оставалось, а у Эстри отсутствовал опыт игры. Все это вместе вселяло в него некоторый оптимизм и надежду на победу.

Экимму свел вместе кончики пальцев. Учитывая длину его ногтей, это было непросто.

– Вы хотели узнать, кто помиловал Эстри?
– начал он, оглядывая собрание.
– Что ж, я скажу. Но сначала вернемся немного назад. После недавнего саммита, когда были проанализированы некоторые... обстоятельства, Совет пришел к выводу, что в законе есть огромная брешь. Просто удивительно, что она стала проблемой лишь сейчас, но...
– он забарабанил пальцами по столу и немного помолчал, прежде чем продолжить.
– Как вы все знаете, проклятие обращения длится двести лет, но далеко не все лидеры различных территорий успели дожить до этого возраста. При этом отношения между многими странами все еще первобытные, а Совет создан не так давно и пока еще не обладает достаточными полномочиями, чтобы урегулировать этот вопрос. К тому же многие государства все еще не хотят признавать право Совета вмешиваться в свои законы - и я просто не понимаю, почему, ведь мы работаем исключительно ради всеобщего удобства...

Бруха деликатно кашлянула.

– Экимму, - со значением сказала она.
– Нельзя ли чуть ближе к делу?

– Но я как раз подхожу к сути, - возразил тот.
– Во время последнего саммита наконец случилось то, об опасности чего я долгие годы не уставал предупреждать: среди членов большой Девятки оказались два вампира, один из которых был под заклятием другого, - с этими словами он посмотрел на Сандера, но тот спокойно выдержал его взгляд.
– К счастью, теперь члены совета согласились со мной в том, что вампиры, находящиеся под заклятием обращения, не должны быть допущены до принятия важных решений, касающихся всего вампирского сообщества. Более того, как только закон вступит в силу, эти личности больше не смогут занимать значительных политических постов до тех пор, пока заклятие не будет снято.

Над столом повисло молчание. От потрясения Сандер даже не сразу сумел сформулировать вопрос.

– И когда же вступит в силу этот закон?
– наконец сказал он.

Экимму торжествующе улыбнулся.

– Сегодня в полночь, - ответил он любезно.
– Хорошо, что вам об этом можно больше не беспокоиться, Шварцтейн, верно? Ведь вы больше не лидер.

Кажется, безразличное выражение лица, положенное игроку в покер, Сандеру все-таки изменило.

– Насколько я понимаю, теперь я не смог бы вернуться к работе, даже если бы захотел?
– уточнил он.

Экимму в ответ согласно наклонил голову.

– Увы, - подтвердил он.
– К сожалению,

пока шло расследование, в вашем деле всплыли новые обстоятельства. Выяснилось, что ваша создательница жива, а значит, у вас имеется неоплаченный долг.

Сандеру на секунду показалось, что земля уходит у него из под ног.

– И кто же вспомнил о том, что Эстри жива?
– заинтересованно спросила Бруха.

– Подождите, я уже к этому подхожу, - Экимму недовольно поморщился. Он терпеть не мог, когда его перебивали.
– Так, о чем это я... Ах, да! Пока ваша создательница жива и свободна, Шварцтейн, вы находитесь под ее защитой, а до тех пор, пока не истекут двести лет заклятия, прерванного ее заточением, вы не можете гарантировать, что действуете по собственной воле.

– Даже если докажу, что заклятие на меня больше действует?
– Сандер буквально физически ощущал, как Эстри прожгла его взглядом, но даже и не подумал к ней повернуться.

Экимму пожал плечами.

– Увы, это недоказуемо. Правила есть правила, а значит...

– Так кто же выпустил ее?
– Бруха уже просто изнывала от нетерпения. В отличие от нее, Эстри не высказывала никакого интереса к предмету. Она-то была в курсе, кто стоял за ее освобождением.

– Как можно быть такой грубой, Бруха?
– возмутился Экимму.
– Имейте немного тер...

– Ох, да черт же вас возьми!
– судья стукнула кулаком по столу.
– Говорите уже!

– Это же задачка для трехлетних человеческих дитенышей!
– с некоторым удивлением ответил дознаватель.
– Как же вы еще не догадались? Кому была выгодна отставка Сандера? Ну, думайте же!

Услышав свое имя, тот встретился глазами с Экимму - и, кажется, тут же прочел в них ответ.

– Дагону, - сказал он.
– Ну конечно! Это Дагон.

У его заместителя было множество причин ненавидеть его, однако Сандер всегда полагал, что совместная, и к тому же отлично оплачиваемая работа на общее благо выше личных счетов. Впрочем, склонность к идеализму всегда была его слабым местом.

– Верно, - кивнул Экимму, - Признаться, я удивлен, что вы его так к себе приблизили. Ведь, насколько мне известно, вы увели у него самую большую любовь всей послежизни? А потом она и вовсе умерла.

– Я ее не убивал, - возразил Сандер.
– Это все София.

– Но ваша сестра не совала в нее свой член, - заметил дознаватель.
– Может, вам хотя бы иногда стоило бы думать другим местом?

Сандер сжал зубы, желея, что не может впечатать Экимму в стену - увы, в честном бою он имел против Верховного Дознавателя очень немного шансов.

– Ладно, - дознаватель взглянул на часы.
– Похоже, мое время здесь истекает. Но мое любопытство так и осталось неудовлетворенным. Так что давайте просто откроемся и посмотрим, кто победил. Бруха?

– Я не против. Посмотрим, что тут у нас, - Верховная судья выложила на стол одну из карт, потом другую...
– Шестерка, шестерка и... шестерка. И еще две десятки.

– Фул-хаус, - Экимму одобрительно улыбнулся.
– Поздравляю вас! Теперь вы, Эстри!