Долгое лето

Токацин

– К утру не успеем. Скоро рассветёт. Ближний город – Рентун, если не хочешь вернуться в Ильти. Если повезёт, будем там после полудня. Помоги мне лечь, Фрисс, я не могу согнуться…

Речник взял Нециса за плечи и помог ему растянуться во весь рост. Залезать в кокон маг не стал, остался лежать наверху, светящимися глазами следя за багровой искрой Ургула. Фрисс сделал шаг в сторону, рассеянным лучом церита осветив окрестности, и увидел десятки одеревеневших щупалец, свисающих откуда-то сверху. Некоторые из них врастали в землю и даже пускали побеги, другие просто висели. Фрисс

осветил ветку, из которой они росли – ветвь была толстая, разлапистая, с широкими кожистыми листьями и еле заметными гроздьями зелёных ягод. Речник прошёл ещё немного – ему мерещилось, что у дерева более чем один ствол. Так и оказалось. Толстые стволы – такие, что трое человек не смогли бы обхватить один из них – то срастались между собой, то расходились, с каждой ветки свисали корни и превращались в новые тонкие стволы… Этому дереву было на что опереться.

Присмотревшись, Речник различил пряди разноцветных нитей, привязанные к корням и нижним веткам. С некоторых свисали бусины, стеклянные чешуи и даже медные монеты.

– Похоже на святилище, - подумал вслух Речник, отступая к спальному кокону. – Или место сбора… Как рассветёт, быстро уйдём. Мало ли, кто тут собирается…

Солнце уже выбралось из-за горизонта, когда на Фрисса наступил Алсаг – только это и разбудило Речника, и он несколько секунд лежал, в недоумении глядя на сеть стволов странного дерева, зеленоватое небо и Нециса, отбирающего у Алсага гроздь незрелых ягод. Некромант кивнул Речнику и ссыпал ягоды в карман.

– Очень хотелось избежать этого, Фрисс… - маг замолчал, его глаза помутились от боли, и нескоро он заговорил снова. – Я совсем не алхимик, но без зелья регенерации мне не выжить. Снова я прошу тебя о помощи…

– Что нужно делать? – Фрисс поспешно натянул броню, прицепил сверху перевязь с мечами и сел рядом с Нецисом. Некроманту с ночи стало хуже, от него шёл жар, а недавно закрывшиеся шрамы снова закровоточили, припухли и побагровели.

– Добудь чистой воды, - сказал Некромант, судорожно копаясь в сумке в поисках новеньких колб. Руки его ослабли, движения стали неуверенными. Фрисс достал колбы, отдал магу – тот благодарно кивнул, но тут же всё выронил.

– Нецис, ты лучше ничего не трогай, - сказал Речник, с опаской глядя в затуманенные глаза колдуна. – Вот водяной шар. Говори, что делать дальше…

Золотистое пламя, горящее на ладони Нециса, не оставляя даже следов копоти, выглядело очень странно. Фрисс даже сунул в него травинку, думая, что маг не увидит. Былинка, вместо того, чтобы вспыхнуть или скукожиться от жара, превратилась в зеленоватую воду и утекла в траву. Ягоды, брошенные в колбу и окроплённые кровью Некроманта, медленно булькали и растворялись. Фрисс глядел на них и думал, что алхимия – очень странное ремесло, и что Гедимину, возможно, было бы интересно взглянуть на такие превращения вещества…

– Мир вам! – раздался за спиной Речника растерянный голос. Фрисс вздрогнул и резко обернулся, напугав пришельца. Тот попятился со сдавленным криком. Речник вспыхнул.

– И тебе мир, - пробормотал он. – Не бойся. Мы – мирные странники.

– Я в-вижу, - откликнулась девица в ярко-оранжевой мантии.

Её волосы, выкрашенные в пурпурный цвет, были собраны в толстую косу, оплетённую серебристыми лентами. Прицепленные к ним стеклянные чешуи и бубенцы негромко звенели при каждом движении.

– Что это за дерево? – спросил Речник, кивнув на сплетение стволов. – Это дом богов?

– Д-да, - кивнула девица. – Д-дом благосклонного Хо’каана, господина удач и невзгод. Вы – смелые люди, если разбили тут лагерь!

Она подошла к одному из тонких стволов и привязала к нему косичку из цветных нитей, а потом прикоснулась к коре дерева и замерла, что-то шепча себе под нос. Фрисс не слушал – он ошеломлённо смотрел на дерево. Так они этой ночью забрели в дом Аойгена… Следовало Речнику, всё-таки, учиться жреческим премудростям, тогда он узнавал бы богов и их жилища!

– Силы и славы Воину-Коту! – прошептал Фрисс, прикасаясь к ветке. – Отсюда до Реки неблизко. Рыбы у меня нет, но я принёс тебе ракушку…

Он привязал подарок к ближайшему стволу и почувствовал на миг дуновение речного ветра на щеке. Откуда-то повеяло пряной похлёбкой и жареным мясом, и даже Нецис прислушался к чему-то и сглотнул слюну. Его взгляд прояснился.

– Вы – маги? – спросила между тем пришелица, разглядывая Гелина и Алсага и с опаской присматриваясь к Некроманту. Фрисс покачал головой.

– Вовсе нет. Моего друга ранили. Где нам найти целителя?

…За окном зашипело и грохнуло, багровое зарево затопило комнату, сменилось россыпью золотых искр и потухло. Фрисс без особого интереса покосился на окно и прикрыл ставни, чтобы пепел не насыпался в суп. Нецис, тяжело облокотившийся на стол и задумчиво разглядывающий варево, даже головы не поднял.

– Маги Огня! – усмехнулась менни с серебристой чешуёй и красными волосами. Она остановилась у стола, чтобы побеседовать с кем-то из знакомых, а заодно присмотреть за подозрительным Некромантом и проверить, не пусты ли тарелки.

– Вессь Рентун полыхает вторые ссутки, Ссаламандры сс лап ссбиваютсся, - покачал головой иприлор – сосед Фрисса по столу. Вся шкура ящера была разрисована священными знаками Кеоса и его сыновей, и к рабочей куртке он прицепил несколько красных бусин – похоже, иприлоры праздновали вместе с Магами Огня.

Чёрная Саламандра отодвинула дверную завесу, покрутила головой и молча скрылась. С улицы донеслось оглушительное шипение и треск, сильный порыв ветра пронёсся по тёмной зале. Ветер пах гарью.

– Весело гуляют маги Рентуна, - хмыкнул Речник, наливая себе ещё похлёбки и отрывая кусок лепёшки.

– Тут не маги Рентуна – тут вся Кецань от моря до степей! – качнулась на хвосте серебристая менни. – Ну как, еда тебе по вкусу?

– Давно не ел такой похлёбки, - покивал Фрисс. – А что же маги Кецани сюда не заходят?

– Я их выгнала, - оскалила острые зубы менни. – С ними одна морока, того и гляди всё посжигают. Пусть сидят в крепости, она прочная…

За дверью снова полыхнуло, послышались сердитые крики, заверещали Саламандры. Ещё одна чёрная ящерица заглянула в харчевню, с сожалением покосилась на котёл с похлёбкой и умчалась.