Долгое лето
Шрифт:
Правитель-Меа тяжело поднялся с пола, опираясь на двоих служителей, и покинул залу. Мягкая дверная завеса опустилась за ним. Фрисс несколько мгновений смотрел на неё, потом залпом допил остатки кайцана, проглотил последний кусок рыбы и решительно встал и толкнул в бок задремавшего Алсага.
– Пойдём, воин. Спать надо под своим кровом.
…Хмель выветривался тяжело. Это был действительно крепкий кайцан, рядом с ним всё, что пил Фрисс в Кецани до сих пор, казалось горьковатой водицей. Речник сидел на постели, надеясь, что никто не замечает, как у него подкашиваются ноги. Алсаг
– Печать дома ак-Тайя, - Нецис рассматривал деревянный футляр со свитком и всё, что было к нему привешено, - и герб Страны Дракона. А тут – знаки дома ак-Тиэну. Так значит, Фрисс, ты чувствовал, как Гоннутэви лезет в твои мысли?
– Чувствовал первое время, - понуро кивнул Речник, - но лез он и потом. Может, я не маг, но и не слепой котёнок. Бездна! Когда же это зелье уйдёт из моей крови?!
– Ложись и постарайся заснуть, - пристально посмотрел на него Нецис. – До утра можешь ни о чём не думать. Ты познакомился с народом Меа, Фрисс, и вёл себя достойно. Теперь отдохни. Что же пишут мне два благородных дома?..
Он сидел к Фриссу боком – Речник не видел толком ни его лица, ни свитка, но сразу понял, что дело неладно, когда Некромант резко выдохнул и выпрямил спину.
– Что там, Нецис? – встревожился Фрисс. Чародей тихо вздохнул и медленно свернул свиток.
– Вот как бывает, Фрисс, - задумчиво проговорил он, глядя куда-то в стену. – Тот, кто внушал тебе страх и казался вечным, как скалы, однажды обращается в прах. Никогда не думал, что буду жалеть о нём… но что-то давит сейчас на мою грудь, Фрисс. Нгас’кан ак-Тиэну, Меа из земель знорков, умер два дня назад – своей смертью, под своим кровом, так, как и мечтал. Мечтал он также сжечь меня заживо, и эта его мечта не исполнилась и уже не исполнится… надеюсь.
Фрисс покачал головой, не зная, что сказать.
– Гоннутэви говорил, что хотел бы примирения… - промолвил он наконец. Нецис пожал плечами.
– Я вижу это по тому, что ты сейчас здесь – и как будто живой, - сказал он, поглаживая край свитка. – Значит, он надеется на моё великодушие… Что же, я его проявлю. Завтра, едва хмель тебя покинет, мы поедем в Тиэну. Нгас’кан просил, чтобы я опечатал его курган и подарил ему вечный покой и забвение. Другом моим он не был, но в такой просьбе я не откажу и врагу…
Глава 28. Тиэну
– За такой камешек, Фрисс, любой алхимик отдаст ползамка и доплатит зельями, - хмыкнул Некромант, осторожно выпустив из пальцев красный яшмовый диск. Тяжёлый камень с тихим плеском упал на дно сосуда, и мутное красновато-чёрное зелье вспыхнуло алым огнём и понемногу стало светлеть.
– Лишь бы на пользу, - пожал плечами Речник, привязывая к седлу очередной тюк с припасами. – Астанен не обидится, и от камня не убудет. Будь это моя яшма, я отдал бы её тебе, но подарки для Короля – не мои.
– Храни меня Каима требовать от тебя чего-то подобного, - отмахнулся Нецис. – Я не принял бы такой дар. К тому же я не алхимик. Ну как, Фрисс, твой разум прояснился? Выдержишь
Речник содрогнулся и незаметно потёр копчик. Когда Гелин шёл ровным шагом, ехать на нём было одно удовольствие, но когда он прыгал…
– Я-то выдержу. А зелье не расплескается? – кивнул Речник на банку в руке Некроманта.
– Ему сейчас надо хорошенько взболтаться, - усмехнулся колдун и взлетел в седло, не выпуская из рук сосуд. – Погоди садиться, Фрисс. Подсади Алсага. Сам он не поднимется.
Песчаный кот мгновение назад у двери задумчиво лизал лапу и приглаживал шерсть за ушами. Это не очень помогало – мех Алсага стоял дыбом по всему телу, как будто над макушкой кота только что просвистела молния. Сейчас хеск уже лежал, свернувшись клубком, и перебирал лапами во сне. Фрисс с тяжёлым вздохом поднял его и закинул в седло. Нецис принял кота и помог ему улечься. Взгляд Алсага был мутнее недоваренного зелья, и с самого утра кот ещё не издал ни звука.
– В доме ак-Тиэну меня угощали только копьями и огненными шарами, - криво ухмыльнулся Некромант, - но в день его погребения для гостей найдут и крепкий кайцан. Может, новая порция зелья приведёт Алсага в чувство. Но я бы на его месте к зелёным жидкостям более не прикасался.
– С Алсагом так всегда, - махнул рукой Фрисс. – Вечером пьёт, утром ищет, где голова, а где хвост. Не знаю, что пьют Хинкассы в своей стране, но наше пойло им явно не на пользу…
Гелин прибавил ходу, разминая лапы и готовясь к длинному прыжку, и Фрисс замолчал. Ему после вчерашнего тоже было не по себе.
Вокруг высились стены алхимических садов, окружённые ровными грядами, стелились по земле широкие листья Меланчина и Нонкута, носились над дорогой подрастающие микрины. От каналов тянуло сыростью, а вода на их дне быстро высыхала под свирепым солнцем, превращаясь в жидкую грязь. В чёрной жиже вяло ворочались попавшие в грязевую ловушку водяные черви, и Фрисса передёрнуло, когда он встретился взглядом с парой Водяных Очей. Всё-таки эти твари были очень неприятными, как по сути, так и по виду.
Невероятно древний каменный мост дугой выгнулся над неширокой речкой. На шестах над ним колыхалось на мокром ветру тёмно-синее полотнище с четырёхкрылой змеёй, а по его краям трепетали серебристые ленты. У моста были ворота, но сейчас их открыли, и шестеро стражей в стеклянных кольчугах только провожали взглядом проезжающих. Серебристые ленты свисали с их щитов, с перил моста и с поясов жителей, которых обгонял спешащий Гелин.
– Траурные знаки, - Нецис кивнул на ленты. – Пепельное серебро, цвет умирания. Вот мы перешли Тайхэ и ступили на земли Тиэну.
– Тайхэ… - вздохнул Фрисс, с тоской оглянулся на реку и прошептал слова уважения. Ещё в одном водоёме он не искупался, ещё одному Речному Дракону не передал привет. Да и живут ли Речные Драконы в местных реках? Они бы не позволили расплодиться водяным червям…
«На том берегу излучение ослабнет,» - вспомнил Речник слова Некроманта и покосился на северо-запад – не полыхнёт ли небо? Но Ильятекси не напоминал о себе с тех пор, как путники выбрались за стены Тайи. Не то успокоился, не то они далеко уехали…