Долина скорби
Шрифт:
– А вы, господин, откуда все это знаете? – спросила она, вытерев слезы рукавом платья.
– Когда с вами приключилась беда, я у дуба находился. А когда подоспел, так старуха была уже мертва.
– Стало быть, вы змею прогнали?
– Да, – ответил Калум, не упомянув, что змея, оказавшаяся гадюкой, готовилась впиться в ее шею в тот самый момент, как он подоспел.
– Я, наверное, должна вас поблагодарить?
– Не стоит, всякий на моем месте поступил бы так.
– И, все
Поняв, что не знает имени спасителя, Тармиса покраснела по самые уши и опустила взгляд в землю, усыпанную желудями.
– Калум Круил, – представился Калум, наградив Тармису белоснежной улыбкой. – Можно просто Калум, и без всяких там господинов!
– Я благодарна вам… тебе, Калум, что не прошел мимо, – улыбнулась в ответ Тармиса.
– Да брось ты! – махнул Калум. – Ты лучше вот что скажи, как тебя звать и куда путь держишь?
– Тармиса, а путь держали на юг.
– Юг большой, Тармиса.
– Южное побережье, там мой дом.
– Не близкий путь, особливо для двух женщин, путешествующих без сопровождения.
– Не в первой, Калум, – соврала Тармиса. – Мы с тетушкой навещали дядю, и вот теперь возвращаемся…
Не договорив, Тармиса глянула на спутницу и издала тяжкий вздох, тут же унесенный ветром.
– Если у тебя в столице дядя, то лучше воротиться.
– В эту дыру, никогда?!
– Дыра, не дыра, а все же безопаснее, чем по тракту в одиночку.
– А если я попрошу тебя составить мне компанию?
– Не могу, – ответил Калум, кивнув на королевское дитя. – У меня и без того полно забот, вон, сын-кроха, да и конь троих не потянет.
– А где твоя жена? Ребенку нельзя путешествовать без матери.
– Жену Боги прибрали, а я вот за отца, и за мать, – соврал Калум.
– Боги порой жестоки, – взгрустнула Тармиса.
– Не больше чем люди, – улыбнулся Калум.
– Ты прав, – согласилась Тармиса.
Осмотревшись, она шагнула в сторону и подобрала толстую корягу, один конец которой был заострен.
– И чего это, позволь спросить, ты собралась делать?
– Как чего, хочу предать тело тетушки земле?!
– Вот удумала еще! Брось ее, о ней звери позаботятся.
– Это не по-людски, – заметила Тармиса и с размаху вонзила корягу в землю.
– А я говорю – брось это дело, если хочешь воротиться до сумерек!
– Я не могу ее оставить, вот так, посреди поля.
– Мертвые уже мертвы, а живым надо думать о живых.
– Вот и думай, у тебя сын, и в добрый путь! – вспылила Тармиса.
– Ох, женщины-женщины, – пробурчал Калум, но Тармиса и бровью не повела, продолжая долбить почву с таким упорством, которому мог бы позавидовать и осел. Впрочем, как она не старалась, земля никак не желала поддаваться. Понаблюдав
– На вот, подержи, – сказал Калум и протянул Тармисе младенца.
Узрев незнакомое лицо, тот собрался было всплакнуть, как тут же переменился в лице, завидев смешную гримасу.
– Спасибо, Калум.
– На здоровье.
Сбросив плащ, Калум преклонил колено и продолжил дело, умело орудуя кинжалом.
– Калум, а давно ли ты потерял жену? – спросила Тармиса немного погодя.
– Давно.
– В столице или в дороге?
– В столице.
– А как сына звать?
Воткнув кинжал в землю, Калум на мгновение задумался, а затем снова принялся за работу.
– Много вопросов, – ответил он, только сейчас поняв, что так и не придумал королевскому отпрыску имя.
– Прости.
– Это ты меня прости, просто не люблю, когда лишние вопросы задают.
– Понимаю, мой отец то же не из говорливых.
Подняв голову, Калум посмотрел на Тармису долгим взглядом и, вытерев пот со лба, возобновил работу, с которой управился довольно быстро.
– Ну, вроде все, – сказал Калум, вытерев кинжал о землю.
Поднявшись с колена, он подошел к старухе, наклонился и подхватил ее так, точно она была гусиным перышком – легким и невесомым. Могила два на шесть футов стала последним пристанищем для тетушки Мэй, отделяемой от мира живых футом земли.
– Спасибо, – снова поблагодарила Тармиса, глядя, как ее спаситель закапывает могилу, орудуя руками.
Пропустив благодарность мимо ушей, Калум спрятал кинжал за пояс, накинул плащ на плечи и взял из рук Тармисы младенца, не выказавшего особого желания с ней расставаться.
– Ну, Тармиса, прощай.
– И тебе прощай, Калум Круил.
Обойдя дуб, Калум подобрал дорожный мешок и направился в сторону коня. Бросив последний взгляд на Тармису, он взобрался на коня и погнал его в сторону Королевского тракта. Что до Тармисы, то проводив взглядом спасителя, она подобрала мешок с провизией и побрела вслед за ним.
– Ну, чего скис? – буркнул Калум, завидев на лице младенца гримасу недовольства. – Вот сейчас выйдем на тракт, будет тебе дорога.
Но, королевское дитя эта весть не особо порадовала. Хмыкнув, младенец всплакнул и разверзся слезами, чего прежде с ним не случалось.
– Вот дурашка! – усмехнулся Калум, стрелой выскочив на тракт. – А я, было, думал, что ты из Бланчестеров.
Но, и это не особо порадовало младенца, ни сном, ни духом не ведавшего, про каких таких Бланчестеров говорит Калум. Пытаясь успокоить младенца, он корчил всевозможные рожицы, а когда это не помогло, не в шутку рассердился.