Долина скорби
Шрифт:
руку дочери Пентуса с приданым из двух фунтов. Этих средств оказалось более чем достаточно, чтобы открыть мясную лавку и заняться тем, что больше всего у него получалось – рубить мясо.
– Брат Лерой, тебе ни здоровится? – поинтересовался магистр, положив руку на плечо бывшего палача.
– Что? – спросил Лерой, вздрогнув от неожиданности.
– Я говорю, тебе ни здоровится?
– Со мной все хорошо, магистр, только озноб пробирает.
В подтверждение слов Лероя по комнате пробежался ветер, от которого запрыгали тени и местами погасли свечи.
– В
– А как же пророчество!? – возмутился Руди.
– Я свое слово сказал. Все, что не прикажет брат Лерой, считайте, что от моего имени.
– Нас поведет палач? – не унимался Руди, чей вопрос остался без ответа, ибо он потонул в шуме одобрительных голосов.
Большинство, еще недавно поддержавшее Коротышку Руди в конфликте с бывшим палачом, в одно мгновение переметнулось на сторону последнего.
– Теперь, братья, – сказал магистр, кивнув на идола. – Время для жертвоприношений.
В ответ раздались возгласы одобрения, превозносившие
мудрость магистра до небес. Те, что находились ближе всего к середине комнаты, повскакивали с мест и бросились к идолу, выуживая из своих мешков умерщвленных петухов. Те, что находились позади, наседали на передних, в нетерпении ожидая своей очереди.
– Посмотри на них, чем не дураки? – шепнул Лерой на ухо Пентусу.
Посмотрев на полено с неясными чертами лица, Пентус лишь только ухмыльнулся: безрукий и безногий идол имел толстую шею и квадратное лицо с узкими глазами, плотно сжатыми губами и неким подобием подбородка, а его лоб и вовсе был скошен на половину, будто мастера в ответственный момент подвела рука.
– Князь Тьмы каждому воздаст по заслугам, – довольно произнес магистр, взирая на гору петухов.
– Магистр, и ему тоже!? – вскричал Руди, указав пальцем на мужчину внушительных размеров.
Три с лишним десятка пар глаз обратились к мужчине, которым был ни кто иной, как Тизон, сын Абрана Фаррана. Выхватив из мешка черную курицу, он не успел ее бросить в общую кучу, как был замечен Коротышкой Руди. Ощутив на себе взгляды, он покраснел и вжал голову в шею, не зная, куда ему деваться. Нечто подобное происходило с ним и раньше, когда соседи заставали его в таверне за кружкой эля, в компании таких же выпивох, как и он сам. Фразы, вроде того, «а ты, сынок, не сын ли старика Абрана?» или «такое благородное семейство Фарранов, а вот сынок совсем никчемный», он часто слышал, и готов был провалиться от стыда под землю, но, махнув рукой, запивал досаду элем. Пропадая в тавернах дни и ночи напролет, он являлся домой лишь для того, чтобы пожрать, да попросить у матери с пяток пенсов, в чем отец ему неизменно отказывал.
– Я не виноват, я старался, – попытался оправдаться Тизон. – Этой ночью я убил одного петуха, но…
– И где же он? Убежал от тебя, пока ты сюда шел?
Хохот, последовавший за словами Руди, отозвался
– Мне один старик помешал, – ответил Тизон и опустил голову,
понимая, что это его не оправдывает.
– О, Боги, посмотрите на него, он со стариком не справился!
В комнате раздался хохот, быстро сошедший на нет, уступив место приглушенным голосам. Разрывая тишину на маленькие кусочки, братья перешептывались и бросали взгляды на несчастного.
– Все мы знаем, – взял слово магистр. – Что полагается за проступок, совершенный братом…
– Его имя Тизон, сын Абрана Фаррана, – раздался резкий голос, на который обратили внимание все присутствующие.
– Благодарствую, – сказал магистр. – Все мы знаем, если брат не принес жертву Князю Тьмы, то должен пожертвовать собой, таков наш закон.
Кивнув Лерою, магистр в сопровождении охраны направился к выходу, оставив членов братства в гнетущей тишине. За месяц существования братства Князя Тьмы, это был первый случай, когда
члена братства осудили на смерть.
– Доволен? – спросил Лерой, сверкнув единственным глазом.
– Я не хотел, – ответил Руди, испуганно озираясь по сторонам.
Пройдя к своему месту, Лерой подобрал топор и воротился к Тизону, взяв того под локоть.
– Ну что, брат Тизон, пойдем, – сказал он и шагнул к выходу, но, тут им дорогу преградил коренастый бородач.
– Чего тебе, Хамот?
– Позволишь парой слов обмолвиться?
– Говори.
– Тизон, посмотри мне в глаза, – сказал Хамот, завидев, как его бывший подопечный прячет взгляд.
– Прости, Хамот.
– Скажи, зачем ты мне солгал?
– Не знаю.
– Ты обманул мое доверие, ты это понимаешь?
– Понимаю.
– Так ответь же, зачем ты солгал?
– Говорю же, не знаю! – вскричал Тизон, метнув в Хамота сердитый взгляд.
– Лучше бы я тебя не встречал, – обронил Хамот с горечью в голосе. Вздохнув, он развернулся и собрался уходить, как услышал голос Тизона.
– Если встретишь моего отца, – сказал Тизон. – Скажи ему, что я
никогда не был его достоин, а еще…
– Ну, все, пора, – вмешался Лерой и толкнул Тизона в спину.
Как только за ними затворилась дверь, оконные створки заходили ходуном.
– Ветер? – раздался голос из темноты.
– Угу, – подтвердил второй голос.
Все, как один, члены братства разобрали петухов по мешкам и потянулись к выходу, ибо до наступления утра нужно было успеть разбросать птицу по улицам Миддланда, дабы внести в души обывателей страх и смятение. Готов был действовать и Абран Фарран. Спрятавшись за углом дома, он пытался высмотреть в темноте палача и его жертву, но, ничего не видел, хоть глаз выколи.
– Эх, была, не была, – прошептал он, собравшись нырнуть в темноту, как тут услышал гулкие, быстро приближающиеся шаги.