Долина тьмы

Фейст Рэймонд Элиас

– Очень любезно с вашей стороны.

Джимми еще раз сделал попытку протестовать против отсылки в Крондор. Однако Арута вовсе не собирался принимать во внимание его возражения.

– Забери с собой в Сарт нашего подающего надежды юного герцога и найми там корабль, - сказал он Лори.
– Мы появимся завтра. Поищи добрых лошадей и ни во что не ввязывайся.

Арута пошел к зданию бывшей казармы вместе с Домиником и Мартином, оставив Джимми и Лори во дворе. Джимми, все еще не терял надежды быть услышанным:

– Но...

– Идем, ваше

сиятельство. Нам пора в путь. Если рано управимся с делами, посмотрим, не сыграть ли нам в картишки где-нибудь в гостинице.

Глаза Джимми загорелись:

– В картишки?

– Ну, в пашаву или в кости.

– 0!
– воскликнул парнишка.
– А меня научишь?

Он повернул к конюшне, и Лори легонько пнул его, придавая ускорение:

– Научишь... Я не олух из деревни. Я слышал эти слова, еще когда впервые проигрался.

– Надо же было попробовать!
– рассмеялся Джимми.

Арута вошел в темную комнату. Глянув на человека, лежащего на кровати, он спросил:

– Ты посылал за мной?

Мика, приподнявшись, прислонился к стене.

– Да. Я слышал, что вы сейчас уезжаете. Спасибо, что пришел.
– Он жестом пригласил Аруту присесть на постель.
– Мне надо поспать, но уже через недельку я поправлюсь. Арута, в молодости мы с твоим отцом были друзьями. Тогда Келдрик только заводил обычай представлять сквайров ко двору - это сейчас он кажется устоявшимся. У нас была веселая компания. Брукал Вабонский был старшим сквайром и гонял нас, как хотел. Да и мы в те дни были отчаянные сорванцы - твой отец, я и Гай де Бас-Тайра.
– Услышав имя Гая, Арута вздрогнул, но ничего не сказал.
– Мне нравится думать, что в свое время мы составляли главную опору Королевства. Совсем как вы теперь. Боуррик хорошо воспитал тебя и Лиама, да и Мартин вас не позорит. Теперь я служу Ишапу, но по-прежнему люблю это королевство, сынок. Я просто хотел сказать, что буду молиться за тебя.

– Благодарю вас, милорд Дуланик, - ответил Арута.

Его собеседник поудобнее устроился на подушках:

– Нет. Я теперь простой монах. Кстати, а кто сейчас правит во дворце?

– В Крондоре Лиам, он там будет до тех пор, пока я не вернусь. Волней - канцлер.

При этих словах Мика рассмеялся, но тут же сморщился от боли:

– Волней! Зубы Ишапа! Должно быть, ему очень не нравится это занятие!

– Да, - согласился Арута, улыбаясь.

– Ты хочешь, чтобы Лиам сделал его герцогом?

– Не знаю. Он возражает, но все же правителя лучше него не найти. Во время Войны Врат мы потеряли немало отличных ребят.
– Арута улыбнулся своей полуулыбкой:

– Джимми предлагает, чтобы я сделал герцогом Крондорским его.

– Не смейся над ним, Арута. Учи его. Загружай его делами, пока он не застонет, и добавь еще. Дай ему хорошее образование, тогда и посмотри. Таких, как он, немного.

– Почему, брат, ты так беспокоишься о делах, которые для тебя остались в прошлом?
– спросил Арута.

– Потому что я, несмотря на отречение

от мира, суетный грешный человек. Меня все еще беспокоит, как там живет мой город. А ты - сын своего отца.

Арута молчал довольно долго, а потом спросил:

– Вы с отцом когда-то были очень близки, правда?

– Да. Только Гай был Боуррику дороже.

– Гай!
– Арута не мог поверить, что самый ненавистный враг отца был когда-то его ближайшим другом.
– Как это может быть?

Мика разглядывал Аруту.

– Я думал, отец обо всем рассказал тебе перед смертью.
– Помедлив, он продолжал:

– Значит, не сказал.
– Он вздохнул.
– Мы, друзья твоего отца и Гая, в свое время дали клятву. Мы поклялись никогда не говорить о том позоре, который положил конец теснейшей дружбе и заставил Гая до конца дней своих носить черный цвет, за что его и стали называть Черным Гаем.

– Отец однажды говорил об отваге Гая, а больше у него для него не было слов.

– И не могло быть. Да и я тебе ничего не скажу - от данной клятвы меня может освободить только Гай или же должны явиться доказательства его смерти - только тогда я решусь заговорить.

Все, что я могу сказать тебе: когда-то они были как братья. На пирушке, на гулянке или в бою - никогда они не упускали друг друга из виду. Но послушай, Арута, тебе рано вставать и надо хорошо отдохнуть. Не стоит тратить время на дела, давно всеми оставленные. Тебе надо найти лекарство для Аниты...
– Глаза старика затуманились, и Арута подумал, что в своем беспокойстве он совсем упустил из виду то, что Мика долгое время был вхож в семью Эрланда и знал Аниту с самого рождения. Она для него была почти внучкой. Мика пробормотал:

– Проклятые ребра! Стоит только вздохнуть поглубже, и сразу слезы из глаз, словно луку наелся.
– Он помолчал.
– Я держал ее на руках, когда жрецы Санг Белоснежной благословляли ее в первый час после рождения.
– Он глядел куда-то вдаль, а потом, отвернувшись, сказал:

– Спаси ее, Арута.

– Я найду лекарство.

И шепотом, чтобы справиться с охватившими его чувствами, Мика закончил разговор:

– Тогда в дорогу, Арута. И да защитит тебя Ишап.

Арута сжал на мгновение руку старого монаха, поднялся и вышел из его комнаты. Шагая через главный зал здания аббатства, он встретил молчаливого монаха, который пригласил принца следовать за ним. Его проводили в комнаты аббата, где сам аббат и брат Антоний дожидались его.

– Вы немало времени провели у брата Мики, ваше высочество, - заметил аббат.

Внезапно Арута забеспокоился:

– Неужели Мика не поправится?

– На все воля Ишапа. Он старый человек, и ему нелегко поправляться после таких ранений.
– На брата Антония, казалось, очень подействовали эти слова - он чуть не всхлипнул. Аббат, не обратив на него внимания, продолжал:

– Мы подумали над одним немаловажным делом.
– Он пустил по столу небольшой футляр, который принц подхватил.