Доллары царя Гороха

Донцова Дарья

Эра Вадимовна замолчала, потом взяла сигареты и поинтересовалась:

– Вас дым не раздражает?

Я вытащила «Голуаз».

– Составлю, если не возражаете, вам компанию. Скажите, Эра Вадимовна, вы всех сотрудников знаете?

– Конечно, – улыбнулась дама.

– В вашем музее работает женщина, такая коренастая, хотя рост дамы не является основной приметой. Можно надеть обувь с каблуками или, наоборот, без оных. Носит она в последние дни светлый брючный льняной костюм. Волосы у нее темно-каштановые, стрижка под пажа, сама в очках с затемненными стеклами, яркий макияж, кроваво-красная

помада…

Эра Вадимовна выпятила нижнюю губу.

– Вроде у нас похожих нет. В музее точно. Может, в НИИ новенькую взяли. Темно-каштановые волосы, очки… Не припомню. Хотя… Ну конечно! Это же Настя Трошева.

Я чуть не опрокинула на себя чашку с недопитым чаем.

– Настя?! Но ведь у нее совсем другая прическа!

Эра Вадимовна вздрогнула:

– Вы знаете Трошеву? Откуда?

Вопрос застал меня врасплох.

– Ну… мы когда-то вместе работали.

– Где? – отрывисто поинтересовалась Эра Вадимовна.

– Э… в одном журнале.

– Каком?

Я рассердилась на себя. Похоже, я очень глупо соврала, а Эра Вадимовна ужасно настырна, она от меня просто так не отстанет!

– Этот, забыла, вроде «День», нет, «Сегодня»! Дело было давно, – попыталась выкрутиться я.

Но, видно, Эра Вадимовна не зря мечтала написать детектив.

– Если давно, – прищурившись, заявила она, – то откуда вы знаете, какая сейчас прическа у Насти? Волосы-то можно покрасить и отпустить. И потом, Трошева пришла к нам сразу после получения диплома.

Я заморгала. Как назло, ничего не могла придумать.

Эра Вадимовна сладко улыбнулась:

– Душенька, покажите ваше рабочее удостоверение.

– Извините, я его дома забыла.

Заведующая музеем моргнула и взялась за трубку аппарата, стоящего у нее на столе.

– Скажите номер телефона редакции.

Это был нокаут.

Эра Вадимовна молча смотрела мне в глаза. Потом ее губы растянула улыбка.

– Немедленно объясните, кто вы, откуда, зачем сюда явились и почему начали расспрашивать про музей. Иначе я моментально позвоню начальнику охраны и Борису Иммануиловичу.

Я раскрыла сумочку, вытащила два паспорта, русский и французский, положила их на столе перед Эрой Вадимовной и начала говорить:

– Меня зовут на самом деле Даша Васильева, тут нет никакого обмана. Я бывшая преподавательница французского языка и живу со своей семьей в Ложкине. Борис Гольдин великолепно нас знает…

Эра Вадимовна молча слушала мой рассказ. Когда я остановилась, она быстро спросила:

– Значит, вы считаете, что всех несчастных убили при помощи каракомы?

Я развела руками.

– Катя, невеста Сергея Якунина, скончалась, будучи до этого абсолютно здоровой. Смерть ее не вызвала удивления, врачи сказали – инфаркт. Якобы девушка перенесла тяжелый стресс, кончину любимого, вот организм и не выдержал. Кира до меня встречалась в кафе с дамой, постриженной под пажа. Умерла Кира часа через полтора после беседы, и тоже врачи сказали: ничего особенного, жара, подскочило давление, отсюда и инсульт. Еще раньше погибла эксперт Института полиграфии и печати Аня Кауфман. И снова все абсолютно объяснимо. Аня была тучной, совершенно не следила за собой, разъелась до ста двадцати килограммов, имела, очевидно, гипертоническую болезнь…

Вот такой клубок. Смерть Сергея Якунина была не случайной, от аппарата искусственного дыхания его попросила отключить… женщина в светлом костюме с прической под пажа. Она назвалась Катей, невестой шофера. Затем погибла практикантка Вера, и снова причиной смерти молодой девушки, фактически ребенка, назван инсульт. Более того, «Катя» попыталась встретиться с Аллочкой, но та, слишком хитрая для своего возраста, умудрилась проследить за ней и увидела, как та спокойно вошла в здание музея экзотических растений. Можно, конечно, предположить, что убийца явилась на экскурсию, но что-то мешает мне так думать. Если же предположить, что все вышеперечисленные смерти не случайны, а являются результатом отравления каракомой, тогда разрозненные кусочки мозаики составляют целую картину.

Глаза Эры Вадимовны вспыхнули огнем:

– Но зачем Насте лишать жизни такое количество людей?

Я пожала плечами:

– Пока не могу понять. Точно так же, как и то, почему она не пожелала сказать мне, кто такая Клара, которой Сергей попросил передать пятьсот долларов. Знаете, я почти стопроцентно уверена, что Настя знает Клару!

Эра Вадимовна воскликнула:

– Клара?!

Но я некстати перебила ее:

– Почему вы сказали, что темноволосая шатенка – это Настя?

Эра Вадимовна тряхнула головой.

– Лишнее доказательство того, как глупы женщины. Знаете, Настя очень грамотный специалист, великолепно разбирающийся в материале. Она окончила университет с красным дипломом, свободно владеет двумя иностранными языками, очень исполнительна, аккуратна и, как мне казалось, целиком посвятила себя науке. Она часто летает в разные страны, закупая для музея раритеты. Борис Иммануилович крайне ценит Настю. Девушка ни разу не ошиблась при выборе материала, и еще она обладает фантастическим умением сбивать цену при его покупке.

В общем, не сотрудница, а бочка меда, без малейшего намека на деготь. В последнее время Настя часто моталась в Полинезию, там настоящий рай для исследователя экзотических растений. В общем, до недавнего времени Анастасия Трошева вызывала у Эры Вадимовны только уважение и даже восхищение. Пожилая дама, услыхав от кого-нибудь из своих одногодков фразу: «Ох уж эта нынешняя молодежь, никто работать не хочет, подавай им одно веселье», моментально отвечала: «Не следует всех мазать одной краской. Вот у нас трудится Настя Трошева…»

Эра Вадимовна полагала, что Настя интересуется лишь наукой, но некоторое время тому назад она была горько разочарована.

Как-то вечером, когда музей и НИИ завершили работу, Эра Вадимовна задержалась в кабинете. Собственно говоря, такое понятие, как восьмичасовой рабочий день, здесь не соблюдалось. Римма никогда с часами в руках не проверяла своих подчиненных, в лабораторию спокойно можно было заявиться к полудню. С другой стороны, человек, следивший за ходом эксперимента, мог просидеть на работе и далеко за полночь или прибежать к термостату посреди ночи. Охранникам было велено пропускать своих в любое время суток. Впрочем, иногда в здании задерживались и посторонние: аспиранты или коллеги из провинции. Сотрудники института просто выписывали им пропуск.