Дольмен
Шрифт:
– Жизнь полна неожиданностей, – усмехнулся полицейский.
Кристиан ушел. Отныне у него была еще одна веская причина желать скорейшего отъезда Мари.
День клонился к вечеру. Стоя на берегу, откуда открывался величественный вид на Разбойничью бухту, Мари никак не могла прийти к решению: ехать ей или остаться? Дело в том, что «детали», которые попытался «прояснить» Ферсен, совпадали с ее собственными сомнениями. Даже если гипотеза о любовниках-монстрах оказывалась верной, Мари по-прежнему оставалась в центре этой истории. Чайка, крабы, записка на бретонском – все
– Вы, Мари, – ключевой свидетель и нужны мне здесь, чтобы я смог во всем разобраться.
В действительности ему была невыносима мысль, что вскоре он ее больше не увидит. Можно ли было этим оправдать его требование отложить отъезд Мари? Из эгоизма он решил, что да.
– Призываете к сотрудничеству? – съязвила она, добавив, что ей нужны доказательства его доброй воли, дабы принять предложение к рассмотрению.
Люка махнул рукой в сторону пустой камеры. Лойк давно отпущен, если она говорит об этом. Да, Мари имела в виду брата, но из гордости не призналась.
– Если рассчитываете, что он приведет вас прямиком к Никола, то это лишь доказывает ваше полное непонимание происходящего.
– Вот вы его и развейте! – впился в нее взглядом Люка.
Вместо ответа Мари сняла трубку телефона и протянула ее Ферсену.
– Не раньше чем прокурор разрешит мне вести следствие и официально подтвердит мои полномочия.
Майор и пальцем не пошевелил, чтобы взять трубку. Мари сдернула с вешалки куртку и пошла к двери.
– Не находите, что ваш племянник разбрасывает по пути предметы, не хуже Мальчика-с-пальчика из сказки? Если Никола хотел убедить нас в удачном побеге, то он со своей задачей справился. – Она замедлила шаг, но не обернулась. – Поразмышляйте над этим, прежде чем отправитесь в Плимут!
Слова прозвучали как выстрел. Хлопок двери тоже.
Встревоженная замечанием парижанина, Мари думала не только о Никола, но и о Кристиане, который наверняка недоумевал, куда запропастилась невеста, тем более что она отключила мобильный телефон. Решив, что пора возвращаться, Мари уже подходила к машине, как ее внимание привлекло какое-то движение в стороне дольмена. Издалека это напоминало дымок, поднимающийся из окна папского дворца в Ватикане, чтобы возвестить об избрании нового понтифика. Белое облачко выходило из самого центра каменной плиты. Из любопытства она приблизилась к дольмену, доходившему ей до груди, и вздрогнула: перед ней был испачканный в крови кусочек фаты новобрачной. Придавленный сверху круглым плоским камнем, он развевался на ветру.
Быстро взобравшись на плиту, Мари взялась за камень, и от ее движения вырвавшуюся на волю ткань унесло в море. С колотившимся от ужаса сердцем она проводила ее глазами и приподняла камень. Брови Мари поползли вверх: на нем виднелись знаки, которые невозможно было разглядеть из-за толстого слоя серой пыли. Смочив палец слюной, она очистила их, один за другим, и вздрогнула, узнав символы, вырезанные на менгирах. Пять располагались ближе к краям, а шестой – круг, от которого во все стороны шли короткие черточки, – в середине. Мари попыталась угадать, каков смысл
Ти Керн огласился душераздирающим криком, который потревожил покой Риана, погруженного в написание новой книги. Спешно оставив уютную каморку на маяке, вооруженный биноклем ночного видения, он устремился по таможенной тропинке, осматривая окрестности. Поднеся бинокль к глазам, он увидел окруженный зеленоватым свечением дольмен. На плите, лежа во «внутриутробной» позе, корчилось от боли человеческое существо.
Люка говорил по телефону с представителем региональной службы судебной полиции Бреста. Несмотря на предпринятые на континенте поиски, спасательный круг с моторной яхты, угнанной Никола, до сих пор не был найден.
– Обшарьте все до одной бухты и позвоните мне, если будут какие-либо новости.
Расстроенный неудачным ходом расследования, Ферсен положил трубку и заклеил большой крафтовый конверт с мягкой подложкой, на котором написал имя Мари.
– Только что позвонил Риан, – сообщил ему ворвавшийся в кабинет без стука Морино. – Писатель сказал, что на верхней плите дольмена лежит человек. Возможно, это жертвоприношение.
– Где ваши люди?! – взревел Люка. – Пусть охрана разберется, что там творится!
Стефан смешался.
– Знаете… Я хотел предупредить… сейчас почти ночь… – проговорил он, понизив голос. – Люди суеверны, знаете… менгиры, из которых льется кровь… Они боятся…
Люка выругался, поняв, что в Ти Керне с наступлением сумерек прекращается всякое наблюдение. Он надел пиджак и вышел из кабинета с конвертом в руке, велев Морино следовать за ним. Разговаривая с Анник, которой он поручил доставить конверт в отель, он заметил, что его никто не сопровождает. Громким окриком он пригвоздил на месте помощника, который потихоньку собрался улизнуть.
– Вы идете или дожидаетесь, когда я тоже совершу жертвоприношение?
Сидя на кровати с изогнутыми спинками, Мари обвела глазами небольшое помещение круглой формы, письменный стол с переносным компьютером, перегруженные книгами полки, потом взгляд ее остановился на Риане, который что-то делал в крохотной кухне. Она еще чувствовала тепло его рук, которые унесли ее подальше от дольмена.
– Часто у вас бывают подобные припадки? – спросил он не оборачиваясь.
Очевидно, писатель намекал на то, что она некоторое время оставалась без сознания, больше часа, так по крайней мере ей показалось.
– Хотите сказать: сомнамбулической природы? – Мари отрицательно покачала головой и, сама не зная почему, – просто интуиция ей подсказывала, что этому человеку можно довериться, – она поведала Риану о своих детских кошмарах, возобновившихся с первого же дня после ее возвращения, которые вселяли в нее панический страх.
Мари подоткнула концы одеяла, которым укрыл ее писатель, прежде чем предложить ей горячего чая, который, как он уверял, быстро согреет и вернет силы. И правда, от крепкого сладкого напитка она сразу почувствовала себя пучше.