Дольмен
Шрифт:
Из ее глаз брызнули слезы бессилия. И тут она услышала визг тормозов. Минутой позже Морино и его помощник пришли ей на помощь. Люка был спасен!
Конечно, «классике от Черрути» пришлось выдержать серьезное испытание, но главное – Люка был жив.
За страхом его потерять последовал неукротимый гнев.
– Можешь объяснить, что тебя сюда привело в такой час?
– Я собирался лепить пирожки из песка, неужели не видно? – огрызнулся тот. – А почему ты вся мокрая? Чем, интересно, ты занималась?
– Мы с Гвен
– Она звала меня на помощь. Вернее, звала тебя, но поскольку ты одолжила телефон мне, я и принял вызов. Вот стерва!
Он бросился к «мегари», чуть не выдернул дверь и накинулся на вывалившуюся из машины Гвен, которая была прикована к ней наручниками:
– Ненормальная! Решили избавиться от Мари? Вот уж невезение – разрядившийся мобильник спутал ваши планы, и в расставленную ловушку угодил я! – Люка повернулся к не на шутку встревоженной Мари, которая вскоре к нему присоединилась: – Дай ключи от наручников!
Мари их протянула.
– Что ты собираешься делать?
Освободив Гвен от наручников, Ферсен без всяких церемоний прижал ее к машине и стал обыскивать, ощупывая с ног до головы.
– Люка! Что на тебя нашло? Немедленно прекрати! – воскликнула Мари.
– Мне нужен ее телефон.
– У меня вчера его украли. – пробормотала Гвен. – Я заявила в полицию о краже. – Она кивнула в сторону Морино: – Старший сержант подтвердит.
– Это лишь доказывает, что вы все просчитали, – заметил Ферсен. – Добавим слово «преднамеренно».
– Не она тебя вызывала, Люка, – твердо произнесла Мари, положив руку ему на плечо.
– И ты ей веришь? – прорычал тот.
– Когда ты получил вызов, Гвен находилась со мной, я гарантирую, что она не звонила.
Специалист по ритуальным преступлениям посмотрел в сторону зыбучих песков, поглотивших мобильник Мари, а заодно и тайну странного вызова, и невольно вздрогнул.
* * *
Поздней ночью в опустевшей жандармерии окно светилось только в кабинете майора Ферсена. Но его там не было. После долгих уговоров Люка разрешил Мари самой, без его участия, допросить Гвен. Если та и заговорит, то уж никак не В присутствии чужака.
Прошло полчаса, и Мари уже серьезно сомневалась, что ей удастся вырвать у Гвен признание.
– Надоела ты мне со своими поисками истины, Мари! Ты никогда мне не нравилась. Избалованный ребенок – родителями, братьями, природой, маленькая королева Ланд, вернувшаяся, чтобы восстановить на острове справедливость, со звездой шерифа на груди. Не знаешь жизни, а лезешь в чужую! Чем дольше ты пытаешься докопаться до пресловутой истины, тем больше вокруг гробов и несчастий! Не по плечам тебе этот груз – Истина! Вернись-ка лучше
В ясном взгляде голубых глаз Гвенаэль было что-то внушающее страх. Мари без труда представляла, какое влияние он оказывал на Лойка и Жильдаса, когда те были детьми. Но ее из колеи не выбьешь.
– Вспомни, Гвен: тогда тебе было всего десять лет, в мае тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, ночью, разразилась буря, и маяк погас.
Никакой реакции.
– Все условия для игры в береговых разбойников, но для полного правдоподобия требовалось, чтобы их было шестеро. Ты, Жильдас, Лойк, Ив… Кто еще двое?
Молчание.
– Волны достигли пятиметровой высоты, они с ревом бились о прибрежные скалы бухты. Той ночью где-то вблизи Ланд затерялся корабль, и когда на берегу зажглись огни… Скажи, Гвен, вы добились полного сходства с легендой? Привязывали фонарики к рогам коров или просто раскачивали их руками?
Она даже не моргнула. Непробиваемая скала. Но и в самой твердой скале всегда найдется трещинка. Мари знала, где у дочери Ивонны слабое место.
– Потрясающее сходство – та же смесь презрительности и высокомерия!
– Оставь мать в покое!
– Я говорю о твоем отце – Артюсе.
Побагровев, Гвен вскочила:
– Ты без колебаний поворачиваешь в ране нож, чтобы скорее достичь цели, не правда ли? Ну допустим, познаешь ты ее, эту чертову истину! Да, я действительно была тогда на берегу вместе с твоими братьями, Ивом, а также… с Кристианом.
Мари была готова услышать имя жениха, но невольно вздрогнула. Гвен, заметив это, продолжила:
– Что, получила? То-то же! Твой герой виновен не меньше других, а может, и больше.
Взгляд Гвен заволокло пеленой: перед ней встали образы той далекой ночи, полностью изменившей ее жизнь.
– Мы зигзагами носились по берегу над бухтой, покачивая лампами, как это делали наши предки за несколько веков до нас. В ту пору мы были просто детьми и не осознавали опасности. Когда заметили корабль, было уже слишком поздно: он шел прямо на подводные скалы. Раздался страшный треск, и судно раскололось пополам, послышались крики.
Она подошла к окну, посмотрев в сторону Ти Керна.
– Ночь выдалась темная, как чернила. Мы ничего не видели, и от этого было еще страшнее. Как они кричали! Стоит мне закрыть глаза, и я вновь слышу их крики. Нас сковал ужас, мы были не способны двинуться с места, а уж тем более прийти на помощь. Потом крики смолкли. Мы захотели спуститься в бухту, но путь нам преградили волны начинающегося прилива. Мы убежали, но самое худшее… – она обратила на Мари затуманенный взор, – что я ничего никому не сказала. Когда я вернулась домой и мать отругала меня за испачканную одежду, я ничего не стала объяснять. И каждый из нас так поступил – мы дали клятву.