Доля казачья.
Шрифт:
И как ни странно, все эти, казалось бы, порочащими его качества, на войне придавали ему особое уважение. Наверно, что-то было такое в его характере и поведении, что шло вразрез со всякой логикой, как и на всякой войне. И, как ни странно, это всеми ценилось. Наградили всех наших атаманов и генерала Семихватова орденами «За Дружбу Народов», что было весьма почётно.
Такую международную награду не всякий генерал мог заслужить, и особенно приятно было Луке Бодрову её принять из рук консула.
— Служу Царю нашему и Отечеству!
Отметили так же,
Русский консул Иванов Сергей Иванович, стройный и энергичный не по своим годам, подсел к Бодрову и поздравил его со столь высокой наградой.
— От всей души поздравляю тебя и желаю здоровья и счастья. И главное, остаться целым и здоровым в этой войне. Много переполоха наделало ваше письмо к самой императрице Цы Си. Поначалу она была в великом гневе на тебя, но потом всё это прошло. И она пожелала узнать кто ты такой, и что из себя представляешь. И она сказала, что очень хотела бы тебя увидеть и поговорить с тобой. Очень негативно представлял тебя Фу То До, он при императрице вращается. И он является одним из руководителей Боксёрского восстания против всех белых людей в Маньчжурии.
Собственно, из-за этого и началась вся эта война.
— Не знал я, что он такая важная птица, а то бы он не ушёл от меня, тогда ещё, в первые дни войны. Вот ведь, как в жизни бывает. И я хочу с ним встретиться и сразиться. Не забыл я, как он ловко своим солдатам головы отделял, мастер своего дела — палач!
— Зато другой полковник, Люй Фэн, тебя очень хвалил, хотя ты его гарнизон разгромил.
Он сказал, что ты благородный человек!
Не сразу нашёлся, что ответить консулу Лука Васильевич.
— Скоро мы будем в на месте там и решим, как нам всем жить дальше, и государствам тоже.
— Мудреный ответ! — изумился Иванов. — Это большого ума стоит, наверное, целой палаты. Так ведь говорят о таких людях, как вы: ума палата! Из какой Амурской станицы вы сами будете, Лука Бодров.
— Из Бабстовской, Сергей Иванович.
Улыбнулся консул, все его зубы были белы и красиво подогнаны друг к другу. Как говорится у казаков, крепкой кости был этот человек.
— Это ещё когда цесаревич Николай Александрович к вам в станицу приезжал и награждал медалями ваших лучших казаков. Кстати там, в списках, тоже Бодров, кажется, Василий, фигурировал.
— Отец это мой, Сергей Иванович, — приободрился Лука.
— За дело он награду получил, честно служил Василий Бодров отчизне нашей. Живота своего не жалея.
Помолчали они ещё немного, и консул вернулся к своей прерванной мысли.
— Кажется, тогда и сложилось весёлое сказание про название вашей станицы. Якобы, Светлейший наследник, спрашивает казаков:
— Чего вам, станичники, для нормальной жизни на этих новых землях не хватает. Чем сможем мы, тем и поможем вам, служивым людям.
— Баб
Оттуда и пошло название станицы.
Смеются все гости за столиком, тут уже все равны стали.
— Был такой на Амуре полковник Бабст, командир казачьего батальона. Из высоких офицерских чинов он сам, но герой он, каких мало было на Амуре. И, скорее всего, отсюда историческое название станицы, в честь этого героя. Но народ любит байки говорить до такой степени, что потом они в истину превращаются. Так что и эта версия жива и здравствует поныне, как и сами казаки.
Не долго продолжалось командование бронепоездом, потому что нашлось Луке Бодрову и его разведчикам другое дело.
— Нет тебе равных соперников, дорогой ты наш Чингиз Хан Лука, в разведке и диверсиях. Людей ты таких подготовил, что один твой казак десяти, а может, сотни солдат стоит. Трудно это сразу определить, но в бою им равных нет. Поэтому, у тебя теперь другие, не менее важные задачи будут, чем на бронепоезде ездить. Там ты уже навёл порядок. Но есть задачи, которые только ты и сможешь решить так, чтобы сохранить казацкие жизни и поставленную задачу командования выполнить. Ты у нас один такой, и нет тебе в этом деле равных стратегов.
Смотрит генерал Семихватов на казака, и чувствуется искренность его слов, его душевность. За это качество его души и уважали его одинаково, что казаки, что солдаты.
— Родина у нас одна, и никто кроме нас, её не защитит. И поэтому делить нам нечего, а прятаться мы не привыкли. Мы русские люди.
Вот так, звучали его любимые слова.
Так и продолжалась эта война в Китае, где на коне, где на ногах, а где и на тощем пузе. И все по маньчжурской нищей стороне она со смертью проходила. Так и до их столицы добрались наши доблестные казаки.
Тут сразу же активизировались многочисленные наши союзники. Все они тут как тут, раз такой огромный лакомый кусок хорошо виден стал. И сразу же всем им захотелось оттуда больше кус отхватить. А возможно, что и два, и три, если по зубам не дадут другие, не менее прыткие товарищи.
Но сначала надо было освободить столицу Маньчжурии от разномастных военных группировок. И восставшие не собирались так просто сдавать ее, был среди них патриотизм, и немалый.
Не один раз брал Пекин исторический Чингиз Хан и уничтожал там всё, что можно было уничтожить.
Хотя и защищён город был прекрасно толстыми неприступными стенами. И людей там с избытком было. Но всегда губила защитников их излишняя самоуверенность в неприступности своих стен.
И ещё уверенность их была в мощи своего нового камнемётного оружия. А так же невиданной силы огня, которую маньчжуры с успехом применяли против, как казалось им, диких монголов.
Но только злее становился Чингиз Хан от их непокорности и всё больше потом лютовал в уже захваченном городе. Не спасла Маньчжурию и знаменитая Великая стена, которая должна была защитить страну от злых врагов из степи.