Доля Пути: Лето
Шрифт:
О том, что после Обряда буду в таком состоянии, я не знал. Думал, если уж выживу, то покину тот берег на своих двоих, по крайней мере.
Весь день я лежал, ожидая, что силы начнут возвращаться. Домник приносил мне воду и бульон, а больше мне ничего не лезло. Хорошо, что в туалет не хотелось, а то... Н-да. Вечером позвонил Антон. Сам я не мог дотянуться до телефона, снова помог мой домовой. Хотел попросить ведуна принести своё зелье, потому что состояние моё не улучшалось, казалось даже наоборот. Но, когда я носом принял звонок и ткнул в громкую связь, меня кольнула внезапная догадка и я самым бодрым голосом,
На экране смартфона я заметил время — 22:15. Закат был два с половиной часа назад и Сила не заставила меня делать Упражнение... Кто-то посмеётся, мол, какие мне сейчас упражнения? Но не я. Сила, если захочет, мёртвого заставит тарантеллу танцевать, уж я то знаю. Мысль крутилась, как аквариумная рыбка, и не давала себя ухватить. Я выспался днём и глубокой ночью бодрствовал, если это можно так назвать.
Почему Наставник не сказал мне об этой слабости, о том, что можно умереть и после прохождения Обряда? Наставник не ошибается, значит, так было нужно. А вот, что он сказал: «После испытания, Воля проявит себя и ты увидишь её».
«Испытание».
Не «Обряд».
А это означает...
Очень неприятно падать с дивана лицом вниз, не подставив руки и толком не чувствуя своё тело. Лицо вот почувствовал.
— Куда? — голос Домника раздался сверху.
— Можешь поднять меня?
Интересные ощущения — наверно нечто похожее испытывают люди в аэротрубе.
— Помоги добраться до двери. И подай ключи. Спасибо.
По стеночке, на полусогнутых, собрав причёской кучу пыли и побелки — я спускался на первый этаж не меньше получаса. Хорошо, что до рассвета ещё хватало времени. На улице держаться было не за что и я брёл, шаркая, почти не поднимая ног, со скоростью беременной улитки. К дороге, отделяющей частный сектор, успел впритык. Стоило мне завернуть за угол, как край солнца показался из-за горизонта, ну или того, что его заменяет в городе. Я остановился, дыша как раненая лошадь и еле удерживая равновесие. Раскинул руки. Точнее, просто развернул чуть поднятые ладони вперёд. Это было похоже на тёплый душ, после долгого, трудного дня. Свет будто проникал внутрь меня и вымывал усталость.
Дальше, смог продолжить свою "пробежку" бодрым шагом сторожила дома для престарелых. Три круга обычно занимали у меня около тридцати пяти минут, сегодня я "прополз" один за два с половиной часа. Под конец, стал ловить на себе тревожные взгляды людей, которым рано на работу, водителей автомобилей и даже из нескольких окон домов. Сначала не понимал, чего они пялятся, а потом дошло — на мне одежда, в которой ездил на Обряд. Шорты, футболка и кросовки — замызганные, кое-где прожжённые, в потёках крови. Ещё и рожа вся в пыли и побелке, а во лбу "звезда" горит — про узоры я и забыл.
А сумасшедший дом бежит? — Все бегут.
Домой ввалился, как с корпоратива, который удался. Только трезвый. Всё качалось, всё плыло, лишь гравитация работала как надо, даже слишком хорошо. Стянул одежду и присел в центр зала. Сейчас отдышусь и начну... Когда почувствовал, что отключаюсь, резко вскинулся и приступил к Упражнению. Тело было как чужое, мозг сбоил, внутренний голос шептал: «и так нормально, ты сделал всё, что мог...». Но я довёл весь комплекс до конца. Из ванной, после контрастного душа,
Остаток дня провёл, стараясь хоть немного перемещаться по квартире, даже приготовил себе яичницу и впервые, после Обряда, нормально поел. С дивана вставал уже на четвереньки, что было огромным прогрессом. Закатное Упражнение далось не в пример легче, но мышцы были ещё ватными, в голове шумело.
В ту ночь я видел сны. Нет, не Сны, а обычные кошмары. Люди на кострах, тело совсем юной девчонки, плывущее по реке... Проснулся в холодном поту и задыхающийся, будто это меня топили пару мгновений назад. А ещё, меня скрутило от боли так, что каждую жилку ощутил. Болело всё, казалось, даже душа.
Снова бег, уже похожий на бег. Снова Упражнение, почти без отдышки. Днём даже пару раз выполнил Порядок. Было ещё несколько приступов боли, но уже не таких проникновенных. В зеркале увидел, что шрамы от узоров почти исчезли, превратившись в еле заметные ниточки.
На третьем, после Обряда, закате выполнил Упражнение, сел в последней позиции и тут я увидел Её...
Я сидел на пятках, закрыв глаза и восстанавливая дыхание. Работал кондиционер и поток воздуха слегка колебал раздвижные жалюзи на окне. Звук, едва ли громче шума ветерка в листве, вдруг показался мне слишком громким и раздражающим, хотя раньше я даже не обращал на него внимания. Открыл глаза и посмотрел на жалюзи.
Время будто замедлилось и я ощутил поток воздуха... Именно ощутил — его контуры, текстуру и упругость. А потом, я... захотел нарушить этот поток. По жалюзи прошла последняя волна колебаний и они замерли. Меня же стал обдувать ветерок, на пути которого будто поставили заслон и он изменил направление. Почему «будто»? — Так оно и было. Я видел как моё желание почти материализовалось — от пола до потолка, между кондиционером и окном. Это было похоже на еле заметное марево, как раскалённый воздух, только без жара.
Моё сознание разделилось. Глаза продолжали видеть картинку перед собой, а какое-то шестое чувство позволяло мне видеть-ощущать-чувствовать пространство вокруг.
Пространство...
Я был этим пространством. Я был сразу везде, одновременно чувствуя шероховатость стен, гладкую поверхность стола и тумбочки, холод стекла межкомнатной двери... Удивительное, пугающее и пьянящее ощущение... вездесущности.
Моя Воля впервые явила себя.
И, что бы не говорил Наставник, но и в наше время это слово сохранило часть своего истинного значения.
А вот в эту ночь мне приснился Сон.
***
— Хочешь что-нибудь спросить?
— Нет, Наставник.
— Хм...
Мы сидели на нашей поляне, друг напротив друга, через столик. Под навесом ничего не изменилось, только перед Наставником лежала стопка кипенно-белых листов А4, чернильница и кисточка для письма, наверно похожая на кисти китайских каллиграфов.
Когда я оказался на берегу ручья, то вдохнул полной грудью горный воздух и сразу пошёл к навесу. Подойдя, я молча надел свою одежду и сел, не спрашивая ни о чем из того, что произошло со мной за последние три дня.