Доля Пути: Лето
Шрифт:
— Он, вроде, о нём как... о нём говорил, а кикимора, типа, женского рода.
— Хе-хе, ну ты даёшь! Нет у бесов ни роду, ни племени, ни пола, а названия придумали люди в зимний Цикл, когда уже не было Знающих, способных объяснить то или иное явление. Бесы — это мелкие озлобленные духи, но они отличаются по месту обитания и... хм... роду занятий что ли, вот для этого и названия. У нас же, где частный сектор, раньше болото было. Сейчас нет, но память земли осталась. Болото — это бесовская "малина", хе-хе.
Мы встали на светофоре, рядом притормозил "богатый" внедорожник, сквозь закрытые окна которого басила
«И кондиционер у них, наверно, аж морозит», — подумал я. В нашей машинке, кондиционер не работал. Зато, не пешком.
— Классная тачка, — проследил мой взгляд Антон. — Наберём Силу, заработаем денег, я себе типа такой возьму.
Я натянуто улыбнулся в ответ. А про себя подумал: «Мне бы день пережить да ночь продержаться».
Кстати, у меня ведь даже водительских прав нет — так сложилось, что в юности не думал об этом, потом всё никак собраться не мог, а в последние годы этот пункт стоял в моём списке где-то между «узнать, как размножается планктон» и «выучить берберский язык». Даже иногда думал, что, если б и были деньги, я не стал бы приобретать авто — как представлю все хлопоты, связанные с ним...
— Бес — нечисть без пола и личности, — вернулся Антон к теме. — По сути, это — самая слабая нечисть, но вариаций там без конца. Ему, главное, не дать вырасти, а то проблемы возникнут. Могу глянуть — что там, когда вернёмся. Если хочешь.
— Слушай, Антох, мне неудобно уже у тебя помощь просить, — стушевался я.
— Не боись, у меня без процентов, хе-хе. Кажись, подъезжаем. Я тут только раз был, но должен место вспомнить.
Мы съехали с трассы и двигались по просёлочной дороге, между каких-то фермерских хозяйств, в сторону видневшихся в дали полей, за которыми угадывалась зелёная полоска зарослей камыша.
— А фермеры не помешают? — обеспокоился я.
— Да какие там фермеры? — Антон вцепился в руль, объезжая ямы и колдобины. — Компания у них то ли разорилась, то ли суды идут, короче, тут только сторожа сейчас. Тем более, мы ещё пешочком пару км пройдём.
— А как машину бросим?
— Хех, увидишь.
Перед насыпным мостом, через местную речку, мы свернули вправо и, прямо по кромке поля, проехали ещё метров пятьдесят, после чего остановились почти вплотную к берегу. Антон заглушил двигатель и скомандовал на выход. Пока я забирал с салона наши рюкзаки, он ножом срезал несколько стеблей камыша, затем начертил несколько символов на земле, вокруг автомобиля и стал ножом крошить над ними камыш.
Я, с интересом, наблюдал за процессом.
Достав из своего рюкзака пузырёк, он присел на берегу, перед собой собрал горку земли, зачерпнул ладонью воды из речки, накрошил остатки камыша и добавил несколько капель из пузырька. После того, как Ведун что-то пробормотал, символы вокруг машины полыхнули тусклым светом, а горка стала... камнем, который Антон завернул в носовой платок и положил в карман.
— Пошли, — бросил он, проходя мимо меня.
Я последовал за ним и уже хотел было поинтересоваться, мол, машину совсем возвращать не надо? А потом обернулся и остолбенел.
Тачки не было.
То есть совсем.
Вот — речка, вот — камыш, вон —
Обалдеть!
Я знаю, что она вот здесь, в двадцати шагах от меня, но глаза говорят обратное. Лишь померещилось на секунду, что у речки в этом месте появилась излучина, которой не было.
— Теряем время, — послышался насмешливый окрик Антона за спиной.
И я поспешил его догнать. Чудеса, чудесами, но у меня сегодня, точнее завтра, намечается чудо почудесатее. Правда, по пути всё же спросил — что будет, если кто-то натолкнётся на машину физически и получил ответ: «Пока не вернёмся, люди это место будут очень хотеть обойти». А ещё, я узнал, что это называется «скрыт» и вариаций его — мильён.
Через пол часа мы дошли до места — небольшой полянки под раскидистым дубом, росшим в тридцати метрах от речки. Камыша здесь было поменьше и прямо напротив нашей поляны был открытый участок. Переговариваясь, мы устроились в тени дуба, перекусили, после чего Антон завалился спать, на привезённое им лёгкое покрывало, а я принялся за дело. Если успею, посплю вечером пару часов.
Я достал из рюкзака пакет, в котором хранился Круг. Те самые сделанные Антоном металлические пластинки, размером меньше ладони. Их шестнадцать или, как сказал Наставник «четыре по четыре». На каждой пластинке я нарисую узор. Своей кровью. Потом, перед закатом, чтоб свежая была. Пластинки, разложенные по кругу, объединю канавками и в них насыплю соль, которую тоже окроплю своей кровью.
Когда я спросил: «На кой столько крови? И не сдохну ли я ещё до начала Обряда от кровопотери?», меня даже палочкой не ударили, что уже удивительно. — «Ты должен отдать столько крови, чтобы только оставаться в сознании. Чем больше отдашь, тем меньше сил останется у тела, чтобы помешать разуму и душе пробудить Волю».
На самом деле, Обряд начался для меня уже вчера. Помимо шестнадцати узоров для Круга, я выучил ещё четыре. Их я вчера "нарисовал" на себе. Остро заточил нож, лёг в ванну и вырезал — на плечах и на животе, а четвёртую здесь "набью". Сам бы я конечно не смог, но Сила опять помогла, хотя она в последнее время не часто проявляет себя. Было больно до одури и страшно, но я не заорал даже тогда, когда Домник, по моей просьбе, принёс второй нож, который "грелся" на плите, и я своей рукой прижёг раны, чтобы кровь остановить.
Что говорить? Похоже, восхождение по ступеням силы возможно только через страх и боль.
Наставник мне всё терпеливо объяснял и, казалось, даже нервничал. Чёрт, никак не могу заставить себя относиться к нему, как к программе — слишком он настоящий. В общем, для мандража есть причины — я ведь у него, хех, последний ученик. До меня, у него уже были две попытки. Первый кандидат был очень талантливым, смелым, схватывал на лету, почти сразу принял свою новую суть, торопился силу набрать и... сгинул. Отправился в какую-то глушь за добычей и связь с ним оборвалась. А во вторую волну, Наставнику достался фанат РПГ игр, ох он и радовался. Не Наставник, конечно. Короче, парнишка тот не пережил Обряд, к которому я сейчас готовлюсь. Я, стало быть, третий и, скорее всего, последний, ибо времени у Наставника на нового кандидата не останется. Если я сегодня не справлюсь, «великое наследие Суэна эн-Шамаш уйдёт в небытие».