Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
Саннио помнил, что дамам надо подавать руку - но что делать, если дам двое, а он один? К счастью, Гильом разрешил его затруднения, предложив руку светловолосой девице Эйма. Когда та поднялась, оказалось, что воистину к счастью: рядом с огромного роста алларцем северянка смотрелась весьма изящно, но... она же на ладонь выше Саннио! Сложена фрейлина короля была на редкость ладно, но все равно на ум просилась мысль, что она может двоих таких, как господин Гоэллон, перекинуть через плечо и пойти, не слишком отяготив себя.
Он подал руку девице Скоринг, та плавно поднялась и положила легкую ладонь
– Мы, кажется, не представлены друг другу, - негромко сказала она.
– Алессандр Гоэллон к вашим услугам, - ну что за беда с этими девицами, требовалось поклониться, но что, руку у нее забирать?
– Фелида Скоринг. Оставьте этикет в покое, господин Гоэллон. Час назад мы притворялись служанками, и это было не так уж и плохо.
– Вы наблюдательны...
– Вероятно, - короткий вздох.
– Хотя будь это правдой, я бы сбежала еще вчера.
– Вы сильно напугались?
– Нет, - пожала плечиком девушка.
– Я сильно разозлилась. Мы остались втроем с его величеством, гвардейцы куда-то подевались, даже стража у спальни и в коридоре...
– Вы смелая девушка.
– Господин Гоэллон, - Фелида вздохнула и остановилась, повернувшись к Саннио лицом.
– Я вовсе не смелая девушка. И не отважная. И не все то, что я выслушиваю тут уже битый час! Мне просто не хотелось умирать, а особенно - умирать долго. Понятно вам?
– Понятно, - едва вымолвил Саннио, которому было понятно куда меньше, чем хотелось.
– Но смею надеяться, вы хотя бы голодная девушка?
– Вот это правда.
– Замечательно!
Ни Реми, ни Фиор не удосужились почтить обед своим присутствием. Вместе с ними пропали все, кроме Гильома, даже Сорен и Андреас. Алессандр осознал, что где-то наверху, в кабинете герцога Алларэ, решаются серьезные вопросы: что делать, как удержать город от смуты, куда пропал Скоринг и каких еще ждать от него сюрпризов, а его оставили развлекать девиц и горе-короля. Король, впрочем, в развлечениях не нуждался. Он за обе щеки уписывал обед, щедро запивал его вином, и видно было, что замученный мальчишка вот-вот заснет прямо за столом.
Мальчишка - другого слова Араон не заслуживал. Слишком уж тощий и нескладный для своих пятнадцати, а если вспомнить Альдинга и Бориана, то вообще... сущее дите. Узкоплечий, длинношеий, какой-то весь белесый - светлые волосы, светлые брови и ресницы, неправильное лицо, только глаза хорошие: теплые, светло-карие. И как кто-то во дворце мог думать, что это сын короля Ивеллиона? Да еще и видя его рядом с Элграсом?
Господин Кертор сказал, что таких нужно топить еще в купели. Не погорячился ли он? Саннио вспомнил, как обманулся насчет покойного Рене Алларэ; подумал о нем несколько лучше, чем тот заслуживал - а надо, надо было принять всерьез не только обмолвки Сорена, но и давешнюю пьяную исповедь. Сколько в Рене было горечи и злобы, и по какому глупому поводу - брат и герцог не возрыдал от счастья на плече спасителя, а жестоко выговорил спасителю за самовольство, да еще и слишком хорошо относится к юному Кесслеру - вместо родного брата, который все для него сделал; подумать только, какое преступление! Бедный непонятый недооцененный
Герцог Скоринг же - странный человек, ходячая загадка. Ну кто еще отказался бы от союза, предложенного наследником герцога Алларэ?
Араон... Саннио еще раз посмотрел на засыпающего на стуле мальчишку, потом махнул рукой слугам, чтобы они отнесли его бывшее величество в спальню, пусть отдыхает. Даже зная обо всех преступлениях белесого парнишки, Саннио не мог на него рассердиться, и сам этого боялся. Второй раз подряд ошибаться, поверив сердцу, а не разуму, не хотелось. С виду - бедный-несчастный мальчик, но ведь натворил такого, что не каждый взрослый посмеет.
"Хоть он и подлый провокатор, но все равно он мне брат. И мне без разницы, подкидыш он или нет. Так что пусть не боится", - вспомнил молодой человек слова Элграса. Что ж, ошибаться - так в хорошей компании: будущего короля Собраны.
Фелида зевнула, прикрыв ладошкой рот.
– Вы тоже устали, - сказал Саннио.
– Вас еще и разговорами замучили. Сейчас вы отправитесь отдыхать. Король отправился почивать, можно и дамам, - он подмигнул, девушка улыбнулась в ответ. Какая чудесная улыбка...
"И какой характер, - подумал он следом.
– Выбраться из дворца, пройти через половину Левобережья и не попасться, вытащить Араона. Потом разговаривать, обедать - вот так, с прямой спиной, с безупречными манерами, улыбаться и держаться, словно на балу..."
– Проводите дам в спальни, - распорядился он, когда появился слуга.
– Герцог Алларэ хотел бы, чтобы их принимали, как самых дорогих гостей.
Вряд ли Фиор будет так уж против.
– Будет исполнено.
– Неожиданно, верно?
– сказал Гильом Аэллас, когда дамы удалились.
– Я не предполагал, что так обернется.
– Никто не предполагал. Нам вот, кажется, придется теперь воевать с его высокопреосвященством...
– пожаловался Саннио.
– Элграс мог бы уже завтра занять престол, но этот упрямый архиепископ... и мой почтенный родич - тоже.
– Да, положение весьма замысловатое, - протянул Гильом.
– Однако ж, в отсутствии регента и бегстве короля я вижу много преимуществ по сравнению с прежним положением дел. Араон говорил, что публично подпишет отречение при первой же возможности, его насилу уговорили не делать это сегодня. Двумя бедами меньше - почти праздник...
Дверь отворилась - резким рывком, слуги так никогда не делали. Саннио вскочил, Гильом просто обернулся. На пороге стояла невысокая женщина в серо-зеленом костюме для верховой езды. Очень сердитая женщина...
– Я хочу немедленно видеть свою дочь!
– заявила она.
– Где господа Алларэ?!
"День непрошеных гостей какой-то, - подумал Саннио.
– И чья это мать? Ей же лет двадцать пять..."
Потом он вспомнил, что уже видел эту даму, только тогда она была вовсе не сердитой, а весьма милой и приятно улыбалась. Госпожа Кларисса Эйма, легендарная куртизанка, обронившая перчатку в коридоре школы мэтра Тейна. Разъяренная дама - ну сущая рысь, охраняющая своих котят, - юношу, разумеется, не узнала. Смотрела так, словно вот-вот глаза выцарапает любому, кто станет между ней и той высоченной северянкой.