Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
Закон - наша суть, то, что возникло раньше нас; но этот закон вовсе не является непреложным, и ему можно не следовать - как не следуют те двое, которых я стремлюсь изгнать, как не следует создатель трехмирья, пытающийся уничтожить колыбель разума, швырнув дитя в огонь.
Мое племя, племя беспечных танцоров, которых презирали хлопотливые мыши, что начали строить норы и лепить прочные стены - вовсе не мотыльки, пляшущие на чужих ветрах. Мы, гонимые чужаки и вольные ветра, не терпевшие стен, отныне стали стражами Закона. Не имеющие своих домов, не скованные жаждой, заставляющей искать почитания, любви, преклонения.
Я - Страж. Я войду в трехмирье, чтобы вернуть его на пути закона. Разорвать узы, распутать пеленки и поставить на ноги младенца, которому уже давно пора не делать первые шаги - бежать.
Миры-колыбели, бессчетные норы, отнорки, логова и берлоги - лишь коконы, из которых должны вылупляться бабочки. Мое племя создано, чтобы плести эти коконы, питать их, пусть даже собой, охранять от загнивания, терпеливо стоять на страже, пока гусеница станет личинкой, а личинка - бабочкой, и кокон лопнет, а разум расправит радужные крылья и взлетит.
Куда?
Нам - неведомо.
Нам не дано узнать этого, как не дано узнать, чья воля вытолкнула нас из радужного небытия в сущее, чья воля заложила в нас знание Закона и повелела одним творить колыбели, а другим - скользить по ним, постигая миллионы разных путей ввысь; путей - и способов свернуть с пути.
Но когда детище, которое я освобожу, скользнет в небо, я надеюсь увидеть, что там, за его горизонтом...
Ради этого стоит терпеть неловкие инструменты, и давить в себе минутное отчаяние, вновь и вновь пытаться достучаться до слишком быстрых или слишком нерешительных, помогать верным и препятствовать злокозненным.
И я возвращаюсь к своему узору, терпеливо распарывая стежок, что вышел кривым, чтобы повторить движение иглы. Вновь и вновь, пока все нити не переплетутся верно.
– Заходите, не бойтесь.
"Я не боюсь, - едва не сказал Саннио.
– Мне неприятно, а это, как говорит Реми, вовсе не одно и то же...".
После вчерашнего разговора у Алларэ с любимым дядюшкой пересекаться хотелось пореже и ненадолго, а тот, словно назло, вел себя любезно, внимательно и даже ласково. Вот только ласка, ради которой Саннио раньше пробежался бы босиком по углям, теперь казалась неуместной и ненужной.
Вчера Альдинг Литто завел его в кабинет под руку, едва ли не силком; нажав на плечо, заставил опуститься в кресло. Встал рядом, словно безмолвный страж. Отсутствие младшего Гоэллона не осталось незамеченным. Резкий, словно пощечина, взгляд дяди, удивление Реми, тревога Фиора... никто не сказал ни слова, но напряжения в кабинете хватало, чтобы понять: улизнуть тайком не удалось. Теперь господин герцог Гоэллон устроит племяннику веселую жизнь, можно и гаданьем не заниматься...
По правде говоря, вернулся Саннио только из-за просьбы Альдинга: северянин сумел его напугать. Только ради него и сел, приготовившись слушать объяснения герцога Гоэллона, которых жаждали все остальные. Сам наследник ничего не хотел. Только не огорчать лишний раз барона Литто - слово "умоляю!" резануло по ушам и заставило верить в то, что все серьезно.
Ничего значительного, такого, что заставило бы согласиться, Саннио не
Герцог Гоэллон говорил о том, что доставка любого груза из сопряженного мира связана с большими трудностями, что нельзя надеяться на этот груз, а уж равномерно и справедливо распределить его по всему обитаемому миру не получится и чудом. Значит, будут потери. Огромные, неисчислимые. Нет такой цели, ради которой стоило бы обрекать на смерть сотни тысяч людей от Северного до Южного пределов.
– Оганда и Тамер, острова Хокны и Дикие земли - у нас не хватит ни сил, ни средств, ни времени, - разрубая ладонью воздух, говорил герцог Гоэллон.
– На доставку любого груза требуется пять, шесть девятин, путешествие по сопряженным мирам связано со многими опасностями. Все это лежит за гранью возможного, и скажите же мне - ради чего потворствовать этому безумию?!
– Но чем вам помешал сам проход?
– Фиор украдкой растирал висок и морщился, словно у него болела голова.
– Господин герцог, что-то, а это чрезмерно! Простите, кого вы хотели таким образом припереть к стенке? Меня? Реми? Для чего?
– Нам не нужно то, что может прийти с той стороны. Ни оружие, которое может дать необыкновенный перевес, ни прочие чудесные изобретения. Нам не нужна и сама надежда на помощь извне.
– Особо уместно это будет звучать, если у Скоринга получится его низвержение богов!
– вспыхнул Реми.
– Никаких "если" мы себе позволить не можем.
– Теперь не можем, - кивнул Реми.
– И раньше не могли. Только вам было бы труднее это понять. Фиор, вы спрашивали, кого я хотел припереть к стенке и для чего? Извольте, любуйтесь. Другу моему Реми мало того, что он уже увидел, ему недостаточно оказалось девятин на поводке у герцога Скоринга, и что за руки держат этот поводок, он так и не понял!
– Это подло, Руи!
– зеленоглазый алларец вздрогнул, словно получил пощечину.
– Господин герцог, среди нас всех Реми единственный, кто никогда не собирался идти навстречу герцогу Скорингу!
– Фиор поднялся, опустив ладони на стол.
– Видят боги, мне это не раз казалось неразумным упрямством, но то, что вы говорите...
– Я что-то говорил о хождении навстречу? Да если бы хоть кто-то из вас и впрямь решился на подобное, это было бы большим сюрпризом для Скоринга! Он решил вас всех, словно простенькую задачу на сложение и вычитание, решил еще до взрыва, готов поклясться. И вы ни на шаг не отступили от его замысла, и даже после его отбытия играли предписанные роли! Прошло три седмицы - и хоть один попытался понять, для чего все это было? Зачем вам отдали все - и страну, и венец, и тетрадь?! Я принял то единственное решение, которое мог принять в сложившихся обстоятельствах, и не отступлю от него.
– Отступать уже некуда, - вздохнул Фиор.
– Чего вы хотите теперь?
– Только одного, - глаза герцога Гоэллона налились грозовой теменью.
– Не мешайте мне. Занимайтесь столь важными насущными делами, изучайте планы и следуйте им, наводите порядок в Собране и не мешайте.
– Как скажешь, - отвернулся Реми.
– Будь так любезен, верни Элграса в столицу, а дальше - попутного ветра твоим парусам...
– Завтра же утром я поеду к архиепископу. Фиор, распорядитесь обо всем необходимом. Альдинг, Алессандр, извольте следовать за мной.