Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
Чем скорийца не устраивают Мать и Воин, добрые милосердные боги?
Настолько не устраивают, что он готов устроить кучу разных бед...
Легко понять, чем герцога Скоринга не устраивал король Ивеллион II. Тут все ясно; и спасибо ему большое. Безумец на троне - погибель для страны; пока дядя рассуждал об опоре и посохе, скориец сделал то единственное, что нужно было сделать.
Но боги?
Дядю в данном случае понять куда проще. Все девять великих чудес нужны людям, без них будет очень плохо. Представить себе, что не знаешь, который час, не знаешь,
Карета подпрыгнула на какой-то кочке, отогнав кошмарное зрелище; Саннио отдернул занавеску и взглянул в окно. Так и есть, съехали с тракта, значит, до обители осталось не более получаса.
Герцог Скоринг, отказавшийся выполнять приказ короля и убивать трех северян, почему-то готов это сделать. Как там сказал Альдинг? "Мне хотелось бы знать о причинах, которые заставляют его желать низвержения богов, зная о цене, ибо мне представляется, что он не из тех, кто будет платить ее в угоду своей прихоти или тщеславию..."
Альдинг - умница; вот только пока его не припрешь к стенке, потребовав ответа на вопрос, он так и будет сидеть, прикусив язык. Будто именно его воспитывали в школе мэтра Тейна; мэтр годился бы таким учеником, он был бы назван лучшим по праву, а не сиюминутного одобрения ради, как год назад пошутили над Саннио.
Герцог Скоринг знает, зачем - но где тот герцог, ищи ветра в поле. Герцог Гоэллон знает, зачем - но его, кажется, можно пытать, а он не скажет. Ни Саннио не скажет, ни Фиору, ни Реми, с которым публично рассорился самым глупым образом. Не лучше, чем племянник с Сореном, но тогда нашелся Андреас, а тут кто бы нашелся...
Ну и что с обоими ретивыми молчунами делать? И - кому делать?
Карета остановилась, гвардеец распахнул дверь - пожалуйте выходить, думать после будете.
Тройной придворный поклон, почтительно склоненная голова. Саннио, повторяя движения дяди и Фиора, второй раз в жизни смотрел на принца... теперь уже короля Элграса. Тот ничуть не изменился. Все тот же большеглазый мальчишка с выражением лица задорного уличного драчуна, все та же серая ряса послушника, а венец... венец под копной светло-золотых - изрядно растрепанных, надо сказать - волос почти и не виден.
Надежда и опора Собраны при виде гостей слезла со спинки скамейки, провела руками по волосам, - лучше не стало, - потом равнодушно приняла поклоны и сама шагнула вперед. К герцогу Алларэ.
– Ты такой церемонный нынче, братец, - ехидно заявил четырнадцатилетний король.
– Прямо не обнимешь. Запретить, что ли, эти воротники? Воротники запретить, поклоны отменить...
– И ввести в придворный церемониал что-нибудь навроде обмена тычками в бок?
– улыбнулся Фиор.
– Вы войдете в историю как король-драчун.
– Не худшая слава, - хихикнул Элграс, потом перевел глаза на Саннио.
– Вас я помню, вы приезжали вместе с братом.
– Вы правы, ваше величество, -
Потом юный король перевел взгляд на герцога Гоэллона, стоявшего неподвижно, и чуть раскосые рысьи глаза потемнели.
– Вы дурно выглядите, господин герцог. Угрызения совести замучили?
– Простите, ваше величество?..
– еще один растерянный образовался; дяде подобное состояние шло не больше, чем Реми.
Король внимательно оглядел крытый внутренний двор обители. Монахи отправились к архиепископу подтверждать, что все условия соблюдены, гвардейцы большей частью остались снаружи, а трое, которых пропустили в обитель, держались поодаль, у стены внутреннего двора. Убедившись, что посторонние услышать его не могут - разумная предусмотрительность, подметил Саннио, - он отступил на полшага и пристально уставился на герцога Гоэллона.
– Я внимательно выслушал рассказ Араона. У меня есть и к вам, и к господину Алларэ много неприятных вопросов. Надеюсь, вы понимаете, почему я хочу видеть регентом моего брата.
– Оказывается, мальчишка-король умел говорить по-взрослому, тяжело и прямо.
– Благодарю, ваше величество, - глубоко поклонился дядя.
– Если я не нужен вам в качестве регента, вы не станете удерживать меня в столице? Я хотел просить у вас позволения покинуть двор на пару девятин...
– Я даю вам свое позволение, - кивнул Элграс.
– Не пора ли ехать?
– Пора, ваше величество, - ответил Фиор.
– Прошу вас проследовать в карету.
– Я поеду вместе с братом.
"И куда же вы собрались, дражайший дядя?!" - едва не завопил Саннио. Господина и герцога очень, очень хотелось огреть чем-нибудь тяжелым, хоть шпагой в ножнах. По голове и сзади. Вопреки обычаю и чести, зато на пользу дела.
Судя по короткому взгляду, который бросил на герцога Гоэллона Фиор, такое желание посетило не только наследника.
3. Мера - Собра
– С дороги, сударь!
– Что вы себе позволяете?!
Два болвана-мерца, кажется, хотели неприятностей. Хотели сильно и со всем пылом, на который способны двадцатилетние дураки, скучающие в отцовских владениях, не знающие, к чему себя приложить.
Эмиль вздохнул. Тратить время на бессмысленных юнцов - еще чего не хватало! Но парочка не собиралась уступать дорогу, надежно загородив путь к конюшне. Алларец без особого интереса оглядел обоих. Первый - высокий, слишком уж нескладный. Велика фигура, да дура. Белый кружевной воротник размером с добрый поднос торчит вокруг шеи, черный кафтан с красной оторочкой явно сшит в столице. Щекастый мальчик недавно вернулся из Собры. Наверняка провел там весну - и ровным счетом ничего не понял.