Дом для изгоев
Шрифт:
И я спокойно сказал:
– Погоди, дядюшка Матэ. Думаю, что у меня есть выход получше.
И поднял руки, готовясь вызвать Огонь.
– Погоди, Мирон, - произнёс тихим голосом дядюшка Матэ. – Их надо обыскать. Вдруг что-то отыщется… что-то, что прольёт свет на всю эту историю.
– Хорошо, - мрачно сказал я.
И мы начали перетряхивать остатки одежды на скелетах. Ничего особого у тех пятерых, что явно были подчинёнными, мы не обнаружили. Проржавевшее оружие, немного денег, обратившаяся в труху еда в седельных
– Потом разберёмся. На тропе Лесных. Там безопаснее.
А потом обнаружил у одного их них пластинку на толстой золотой цепочке, которую тот носил под одеждой. На пластинке – золотой, усыпанной мелкими блестящими камушками и ничуть не пострадавшей, - был изображён герб. Маленькие «иконки» на ремешках, кстати, просто рассыпались прахом, а эта пластинка уцелела.
Дядюшка Матэ помрачнел, спрятал пластинку в свой поясной кошель и сказал:
– Вызывай Огонь, Мирон. Пора нам убираться.
Я молча свёл ладони вместе, а почувствовав знакомое жжение, развернул их вперёд, и с них сорвалась струя Огня. Останки людей и тогрухов охватило бледное смертоносное пламя, и буквально за несколько минут от семерых всадников осталась только куча золы. Я погасил Огонь. Дядюшка Матэ нарисовал в воздухе какой-то знак, и прямо посреди дороги образовалась щель, в которую этот прах и провалился. Ещё один знак – и щель затянулась. Ровно, без следа. Словно тех, кто нас настиг, кто нам угрожал, и не было никогда на свете.
У меня закружилась голова – слишком много сил я вложил в свой Огонь. На душе было пусто. Но дядюшка Матэ жёстко сказал:
– Не раскисай, Мирон. Это были не Нойоты. Это… это хуже. Куда хуже. Хорошо, что Имран поделился со мной Прахом Времени. Иначе сейчас мы все были бы уже мертвы. Поверь, я знаю, что говорю.
«Он говорит правду», - произнёс Кэп. Легче мне не стало, но я как-то встряхнулся. В самом деле, некогда было переживать и рефлексировать. Да, напрямую это выглядит так: дядюшка Матэ – убийца, а я – его сообщник. Ужасно…
Ужасно, да… Только вот в здешнем мире ничего просто не бывает. Надо разобраться, нельзя судить сгоряча. И что значит – хуже Нойотов.
– Да, дядюшка Матэ, - сказал я, поразившись, как безразлично и пусто звучит мой голос. – Ты прав. Нам надо убираться отсюда.
И деревянной походкой отправился к повозке. Сел впереди, взял в руки вожжи, дождался, пока сядет дядюшка Матэ, и подхлестнул тогруха. А когда у меня перед глазами всё завертелось, старый мельник еле успел перехватить вожжи.
Я вновь оказался во Тьме. Только на этот раз она не говорила со мной и ничего не показывала. Тьма словно лечила меня, успокаивала, помогала – и всё это безмолвно. А потом я услышал песню, которая заставила Тьму расступиться. И пели её два голоса…
Разлететься
Запредельной нежностью ночи…
Чтобы миг - бесконечно долгий,
Тот, что вечности знать не хочет,
Чтобы пламя лизало руки,
Чтобы таяли зимы-стены,
Чтобы вместо кровИ по венам -
Свет сладчайшей на свете муки…
Чтоб испуганно отступило
Чёрно-ало-белое тленье,
Чтобы солнце - и то всходило,
Над землёй - лишь твоим веленьем,
Чтобы - рядом… И даже взглядом
Не спугнуть золотого чуда…
Так - лишь в песнях, но если надо,
Я тут просто тихонько буду…**
*Мирон перефразировал средневековую поговорку о младших сыновьях знатных фамилий: «Всё своё имение он возит в седле своего коня».
**стихи Аозт Чёрная Речка
========== Глава 22. Вершители ==========
Песня, которую пели два голоса, не давала мне покоя, не давала уйти, раствориться в Тьме. И Тьма расступилась. Я открыл глаза и увидел склонившихся надо мной Шера и Шоусси.
– Это вы пели? – проскрипел я. Именно проскрипел, голос звучал, как ни разу не смазанное колесо у телеги.
Шоусси радостно закивал и бросился обнимать меня. А Шер тихо сказал:
– Я так испугался… Ты почти как мёртвый был. Я думал, что всё… уже всё… Ты уйдёшь… Хорошо, дядюшка Матэ объяснил, что ты слишком много сил потратил, когда вызывал свой Огонь. И что тебе просто нужно не дать уйти во Тьму. А я вспомнил, как тебе понравились песни Вольного Ветра. И решил спеть. А Шоусси, как оказалось, тоже знает эту песню…
– Я вспомнил, - радостно сказал Шоусси. – Как только Шер начал петь – я сразу вспомнил, что слышал эту песню! Она оказалась такой знакомой… Родной даже. И тоже стал петь… Вместе с Шером. Шер так переживал за тебя… И я тоже… Я хотел помочь…
– У тебя получилось, - сказал я. – Шоусси, ты просто молодец! А ты, Шер! Просто слов нет! Я ведь мог остаться там… Тьма бы меня приняла… Но вы напомнили мне, что я нужен. Спасибо вам.
Шоусси заулыбался ещё радостнее, а Шер заметно смутился от моей похвалы.
– Долго я так без сознания валялся? – спросил я.
– Больше суток, - ответил Шер. – Сейчас мы едем по тропе Лесных. В лесу и переночуем, а уже к завтрашнему обеду подъедем к Шар-ан-Талиру. Правда, последний отрезок пути придётся проделать по обычной дороге, тропы Лесных никогда не подходят вплотную к городам.
– Это не страшно, - улыбнулся я. – Главное, что у нас есть немного времени, чтобы встретиться с работорговцем и освободить Крылатого. Надеюсь, что удастся решить дело миром.