Дом на холме
Шрифт:
– Что? – Мадам Александра изобразила удивление вперемешку с недовольством. – У меня тоже есть сердце. Пусть каменное, но есть.
Острые глаза скользнули по лицу Эмили.
– Я не сомневался! – Люс обнял жену за плечи.
– Но деньги, так или иначе, нужно вернуть, – продолжила она, высвободившись из его рук. – Ты помнишь продавца?
– Я... э... не очень, – признался Падди. – Так разозлился, что...
– Дело усложняется... – Альхен сощурилась и продолжила, обращаясь уже к мужу: – Отведи Леди Эмилию в дом: господин прибыл
Девочка потеряла счет времени, и сейчас ей было немного совестно, что папа оказался обделен вниманием. Люсьен сохранял тишину, оставляя Эмили наедине с ее мыслями.
Все же на душе стало значительно легче от осознания того, что судьба маленького пегаса еще может сложиться. Заигравшись с ним, девочка забыла даже о предстоящей разлуке с друзьями. Эмили чувствовала, что стоит только расслабиться, как тоска поселится в сердце, и тогда уже ничем ее оттуда не прогнать.
– Я получила «удовлетворительно» на уроке, – вдруг призналась девочка.
– Что-то важное? – оживился Люсьен.
– Перепутала порядок при сервировке стола.
Наверное, это была репетиция перед разговором с родителями.
– Я бы схлопотал «неуд»... – ободряюще улыбнулся тот. – Отцу расскажешь?
– Н-не знаю... – замялась она.
– Лучше сказать. Все равно всплывет, – посоветовал Люс.
– А что мне теперь с плохой отметкой делать? – вопрос, который очень волновал Эмилию.
– Получить хорошую, – тут же сообщил друг.
– Спасибо. – Подобное решение в голову не приходило.
Люсьен провожал ее до парадных дверей. Столько всего хотелось спросить... столько выяснить. Мысли путались, но с чего-то нужно было начинать.
– Что такое «девчачьи нежности»? – Эмили густо покраснела.
– Э-э-э... в каком смысле? – удивился Люс.
– Я поцеловала Никодемаса... в щеку... а он обиделся, – собравшись с духом, пояснила она.
– Прям взяла и поцеловала? – улыбка Люсьена расплылась от уха до уха.
– А что с того? – еще сильнее смутилась Эмили. – Я и тебя так целовала, и маму с папой, и гренни, и Альхен...
– Мама с папой, мы все... это одно, – стараясь не смеяться, пояснил тот. – А наш суровый приятель – совсем другое. Не бери в голову, мальчики... они... мальчики. Подрастет, поумнеет... сам бегать за тобой будет.
Люс задумался.
– Кажется, я ляпнул лишнего. Дальше сама, – подмигнул он и быстрым шагом удалился.
Впервые в жизни Эмилия действительно нехотя шла на встречу с отцом. Девочка не знала, что ему скажет, а что нет... и как объяснит свое отсутствие. Как ни странно, расспросов не было. Ханс Варлоу с удовольствием выслушал историю дочери про «Берту и вивидологию», попутно раскладывая стопками свои важные бумаги.
Эмили весело щебетала, стараясь вложить все накопившиеся эмоции в бесконечные рассказы о Би и Никодемасе. Но на мистере Кроу и «Небе под землей» девочка неожиданно запнулась... Ханс
В конце концов, рано или поздно девочка все равно бы столкнулась с несправедливостью – и уж лучше сейчас, чем потом... Может быть, его главной ошибкой, как отца, стало желание оградить свое сокровище от всего, что могло ее ранить? От того, что ранило его когда-то?..
– Папочка?.. – осторожно позвала Эмили.
– Задумался, – ласково отозвался тот.
– О чем? – тут же спросила она.
Еще один вопрос, на который Ханс не мог просто так, с ходу, ответить... О чем?.. В основном, о трагедии людей, по нелепой случайности оказавшихся оторванными от мира и совсем не виноватых в том. Людей, не понимающих, за что окружающие так их ненавидят, за что зовут гадким словом... Подобные взгляды никогда не позволят Сэру Варлоу стать мэром... а впрочем, так ли это важно? Иногда главное – оставаться верным себе.
– Ты знала, что изгои – не выдумки досужих писателей, – наконец начал он. – Что не все равны... Теперь пришла пора на деле убедиться, что люди плохи или хороши не оттого, кем и где рождены. Вот только об этом мало кто помнит, а чаще всего просто не хотят помнить.
– Разве так правильно? – Эмили крепко обняла отца за шею.
– Вещи могут быть тысячи раз неправильными, но от этого не перестанут существовать. – Ханс Варлоу уже не сомневался, что дочь поймет. – Пока есть люди, считающие так, несправедливость останется.
– Я буду с ней бороться, – прошептала девочка.
– И я. – Глаза Ханса заискрились гордостью. – Итак, нас уже двое...
Закрыв за собой дверь библиотеки, Эмили все думала о том, что сказал отец. Настал вечер, а она все продолжала думать. После ужина девочка сидела на бортике фонтана и всматривалась в собственное отражение. Мимо проходила Альхен – очевидно, поговорить с папой о пегасе, которого они с Патриком и Люсом отстояли.
В голове крутилась мысль: а что же она сама может сделать для Каспара Кроу? Неужели ничего? Должно же быть что-то, что по силам маленькой девочке? Может быть, скрасить бедняге одиночество?..
С этими мыслями мисс Варлоу поднялась на ноги и, убедившись в том, что свидетелей нет, направилась в Оружейную.
Там, плотно закрыв за собой дверь на щеколду, Эмили забралась с ногами на трон пращура Вильгельма. Естественно, родители не разрешили бы сделать это, но – «если очень хочется и нельзя, то можно».
В Оружейной не горели лампы – здесь на стенах висели факелы. Поскольку их некому было зажечь, девочка довольствовалась тем, что пропускали узкие щели прямоугольных окон, загнанных под самый потолок. Старые доспехи и многочисленные клинки выглядели зловеще.