Дом Немилосердия
Шрифт:
Я молча кивнула и отошла от меня на пару шагов. Элли повернулась спиной, и я почти услышала, как ее сердце гулко бьется на весь зал.
— Не убей меня, ладно? — попросила она шепотом.
— Ладно, — сказала я так же тихо. — И ты меня тоже.
Я прыгнула ей на спину, но соскользнула, и довольно крепкой Элли стоило лишь подхватить меня и вяло приложить об маты. Она стояла надо мной, виновато улыбаясь, но я ничего не почувствовала. Ничего, кроме уничтожающего взгляда Берка, который стоял над нами, как надсмотрщик над преступницами.
— И
Элли стояла перед ним, абсолютно не выражая никаких эмоций. Она была похожа на непробиваемую стену, о которую с легкостью разбивались все подколы и упреки. Я даже позавидовала ей.
— Ладно, черт с тобой… — Берк взял меня за локоть и развернул спиной к напарнице. — А теперь посмотрим на тебя.
Я мысленно отсчитала несколько секунд до того, как Элли бросится на меня, стараясь не думать о том, каким театральным зрелищем я кажусь всем остальным. Стоят, небось, с открытыми ртами и радуются, что вызвали не их… Элли прыгнула, и у меня подкосились ноги. В спине что-то хрустнуло, и я запоздало сообразила, что надо было делать. Выставив одну ногу вперед, я присела на нее и второй ногой подсекла напарницу, чтобы та потеряла опору под собой. Она тяжело повисла на мне (прочь из моей головы, Николас Шарп!..), и я, крутнувшись всем корпусом, уложила ее на маты. Именно уложила — бросить такую, как Элли, было практически нереально.
Все это произошло за несколько секунд. Я выпрямилась и подала Элли руку, но та лишь шутливо подняла руки вверх, как будто сдавалась. Что ж, я и сама не отказалась бы в тот момент лишнюю минуту полежать на матах. Но потом, переведя взгляд на Берка, я не увидела в его глазах ничего — ни одобрения, ни укора.
— Неплохо, — произнес он ледяным тоном. — Давай еще раз. Для закрепления.
Я покорно повернулась спиной, и тут он продолжил:
— Резче, девочка. Сейчас она — твой враг. Не я и не кто-то из них, а именно она. И ты должна поступить с ней так, как поступают с врагами.
Я медленно повернула голову в его сторону. Услышанное не укладывалось у меня в голове. Элли — враг?.. Даже в рамках тренировки я не хотела причинять ей боль. Я попробовала представить на ее месте кого-нибудь, кого я ненавижу — Илая Морено, например. Но даже с ним я не хотела бы обходиться, как с врагом. Я успела подумать, что я скажу на это — а потом Элли, воспользовавшись паузой, снова набросилась на меня сзади.
Я проделала все то же, и так же аккуратно опустила ее на маты. Взгляды всех девчонок сектора были направлены на меня. Но тут Берк, подскочив к нам, решительно толкнул поднимавшуюся Элли обратно на землю и ударил ее кулаком в грудь, так что та на секунду задохнулась.
— Вот! — крикнул он. — Что ты церемонишься?
— Она моя подруга, — сказала я тихо. Весь сектор замер, как перед развязкой остросюжетного кино. — И я не причиню ей боль.
Тренер
— Послушай, девочка, — начал он тихо и угрожающе. — Я — представитель Гарнизона. А Гарнизону наплевать, что ты хочешь делать, а что нет. Моя задача — научить вас быть врагами. Друзьями вы научитесь быть сами.
Я молчала. Молчала, наверное, несколько минут. В пересчете на все время мира — несколько столетий.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — он повысил голос. Затем его взгляд переместился на Элли. — Эй, ты! Встань и ударь ее!..
Я все еще стояла перед ним, готовая сломаться под этим жестким, уничижительным взглядом. Внутри все закипало, а сердце стучало так, что на груди вздрагивала ткань солдатской формы. Я чувствовала, что могу в любой момент распасться на составные части. Что могу сдаться, опустить руки, отвести взгляд, склонить голову. Но разве это моя война? Разве с ними я призвана бороться — с теми, кто дал мне шанс на жизнь?..
Элли поднялась на ноги.
На какую-то короткую секунду я поймала ее взгляд.
— Нет, — сказала она твердо. — Никогда.
И вышла из зала.
Глава восьмая
Спустя пару дней Элли вызвали к майору Рамирес «для серьезного разговора». Все мы прекрасно понимали, на какую тему будет вестись этот самый разговор. Но никто из нас не мог даже представить, чем это все может закончиться.
— Боишься? — спросила я Элли, когда мы сидели в комнате и ждали регулятора Граймс. — Эта Рамирес — стерва еще та.
— Чего мне ее бояться? — Она только повела плечом. — Она человек. Такой же, как ты, как я или коммандер Шарп. Люди не могут сделать непоправимого, Тара. Я верю в это.
— А я верю в то, что ты абсолютно зря это сделала, — сказала я. — Я не просила у тебя поддержки. А теперь ты пострадаешь из-за меня.
— Слушай, да брось ты этот комплекс супергероя, — Элли встала и прошла к шкафу. Я не видела ее лица. — Я пошла против него не потому, что пожалела тебя. Я сделала это… потому что так было правильно.
Сзади подошла Касси, и я обернулась, чтобы посмотреть на нее. Она стояла, облокотившись на стенку, и ее лицо впервые за все время не выражало абсолютно ничего — ни радости, ни насмешки, ни тревоги. Я насторожилась: это было совершенно не похоже на ее обычный беспечный нрав.
— Тара, подойди-ка сюда, — сказала она. — Хочу с тобой поговорить.
Я бросила быстрый взгляд на Элли, но та сосредоточенно копалась в своих вещах, как будто уже собирала их на выход. Мне было неизвестно, отчисляют ли из Гарнизона — и если да, то за что. Касси наверняка знала это, но почему-то мне не хотелось спрашивать ее ни о чем. Ответ мог дать только один человек — и я, вспомнив об этом, вдруг поняла, насколько сильно я хочу его увидеть.