Дом Окон
Шрифт:
– Я думал так. И разбудил меня конь – мой Бзоу. Он сказал, что знает средство, чтобы всё исправить. И я поверил ему, – признался Фьёр.
Все мысли о кофе у Иоса улетучились – он будто второй раз проснулся в кресле.
– Этот конь?! Он же совершенно не похож на Бзоу! Ты не видишь?
Фьёр снова помолчал, не желая спорить с Порядком. Вулю хотелось верить, что вернулся его бесценный Бзоу – конь, убитый под ним много столетий назад. Ведь на двойнике была знакомая сбруя – уздечка, которую вуль узнал бы из тысячи, – в золотых и серебряных пряжках – оберегах. А ещё конь был той же вороной масти, с мощными
– Он обманул тебя! Ты отравлен его обещаньями, ложной надеждой! Тебе надо вернуться в землю и спать, а не бродить в мечтаньях.
– Твой вечный ответ! – хмыкнул невесело вуль.
– Так чем я могу тебе помочь?
– Я превращаюсь… А ты – дух Порядка, так останови мое превращенье! – в голосе Фьёра прозвучала мольба.
Иос растерялся. За все свои бессчётные годы в Илии, Лигните, на Земле и даже в Пустоте он никогда не сталкивался с такими просьбами. Его редко о чем-то просили, так как всем было достоверно известно: у Иоса нет никакой силы, кроме собственного нетривиального ума и способности создавать во всём порядок.
– Но я не лекарь! Как, по-твоему, я могу остановить превращенье? – спросил старик, чтобы потянуть время и успеть собраться с мыслями. Но Фьёр вдруг ужасно обиделся.
– Да я уже демон, – прорычал он приглушённо, и чёрный саван завихрился вокруг него, поднятый невидимым ветром. – «Я – демон, и я забрался на Небо: мне на земле душно».
Иос растерялся ещё сильней: это была цитата старой илийской песенки про злого духа, который украл Луну.
– Ты – великий воин, – запротестовал старик, пытаясь вернуть истину, которую знал. – Упокоенный в почестях на острове своего народа. Зло побеждено тобой. Ты боролся плечом к плечу с самыми светлыми духами Илии – и победил! Мы благодарны тебе за подвиги! Слава и почёт! Почивай на лаврах! Может, кто-то уже забыл, но я-то помню! Я был свидетелем тех судьбоносных событий.
– Зло здесь, – проговорил Фьёр, мучительно запрокидывая голову. Жилы на его шее надувались и бились, словно там ползали синие змеи. – Посмотри, что я наделал своими стрелами! Я убил невинную звезду! Я становлюсь Им.
– Ты не можешь им стать! – подхватил Иос. Он, кажется, разгадал мысль Фьёра: тот думал, что становится демоном разрушений, с которым сам всегда боролся. – Он замер в вечном сне!
– Да, он спит, но сила его гуляет; она нашла меня и делает чудовищем.
– Чепуха… – Иос снова мелко задрожал и, поправив очки, внимательно посмотрел на гостя.
– Может, тебя одолевает дух безумья?
– Они связаны, – согласился Фьёр. – На меня напала их целая стая! Они душат меня, я весь покрыт проклятьями…
Тогда Фьёр ушёл, никого не тронув, только с очень неприятным оскалом посмотрев на разбитый портрет на столе. Ему не пришлось врываться в архивы, воровать бесценные свитки, читать талмуды: вуль подошёл достаточно близко и легко проник в голову создателя Границы. Он узнал все секреты, все тонкости
Тогда старик написал целую стопку писем и отправил во все концы – о том, что пробудился Фьёр и бродит, одолеваемый безумием. Ему отвечали по-разному. Но все с тревогой.
«Наверное, теперь он мстит за то, что я не помог ему! Бедный, бедный Фьёр! Он стольким пожертвовал! А я не смог остановить его болезни…» – вздохнул Иос, возвращаясь из своих воспоминаний.
Минов стоял, замерев словно статуя, – он не двигался с тех пор, как закончил доклад. Аким сидел, помахивая ножкой. Они привыкли к тому, что начальник иногда оцепеневал, задумавшись. Такое поведение свойственно древним существам: у них слишком много воспоминаний и слишком много поводов всё сопоставить и сделать выводы.
– И что конь? Выяснили? – спросил Иос, возвращаясь в разговор.
Аким вскочил, оправляя мундир:
– На кобылу не похож!
– Обстановка была неблагоприятная. Выяснения могли навредить спасению человека, – хмуро заметил Минов.
– А люди у нас что-то засиделись! – объявил адмирал, выуживая нужный ключ из коробки. – Отведите-ка их в определительную. Посмотрим, что покажет. На Землю вернуть успеем, а тут, глядишь, и стрелок наш угомонится, – заключил он с жалкой улыбкой, выдающей все его сомнения.
Капитаны привыкли не задавать лишних вопросов, хотя приказ был странным и противоречил кодексу: «никогда, ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае не допускать людей в Илию».
– И ещё, – продолжил Иос. – Стоит выписать отряд вулей для защиты девятого квадрата.
– Фьёр нападёт в среду, а лететь туда часов десять, минимум! – заметил Аким, озадаченно взлохмачивая волосы.
– Поторопитесь, – согласился Иос.
На пороге Минов задержался и бросил, насколько мог, буднично:
– Прошу дозволения казнить пограничника восьмого квадрата – дезертира, лентяя, идиота. В Смоленске Фьёр уничтожил яблоню на краю моей территории.
– Экий ты суровый, – усмехнулся Иос. – У нас осталось шесть пограничников на весь разрыв! Каждый на счету. И не придумывай! Он неглуп, раз до сих пор жив.
***
На следующий день ранним утром Нифель занималась тем, что кормила единорога яблоками. Это очень «важное» занятие ей выдумала Полома, когда замученная уборкой швабра с плачем вырвалась из рук человека и убежала прятаться в каморку уборщицы.
– Меня на Земле ждёт маленькая девочка! – рассказывал единорог, с аппетитным хрустом поедая яблоки. – Она нарисовала меня! Так красиво получилось! Сочинила сказку и даже маме рассказала! Мы будем с ней дружить! Мне надо скорее к Иосу, чтобы он выдал разрешение на переход!
За этим занятием Нифель и застали в коридоре пограничники.
– Хорошо, что мы их забираем! Я здесь подобной благотворительности не припомню! И курилка им, и туалет! Народ совсем не расходится! Тут будто табор остановился! – хохотнул Аким, указывая на сцену в конце коридора. Там и без того раздражённый человек-цветок вляпался в лепёшку, оставленную единорогом, и теперь чертыхался, ругая Границу на чём свет стоит: