Дом проблем
Шрифт:
У следственного изолятора в вызывающей позе встречал Асад Якубов.
— Ты-то говорил, что вам приказано из Москвы ни во что не вмешиваться, — успел сказать Ваха.
— Вот и займемся тобой, козел, пока мы свободны, — торжествует милиционер.
Как показалось Мастаеву, милиция действительно свободна — плотно взялись за него, следователь уже ознакомил с судебно-медицинской экспертизой побоев Якубова — непонятно, как он выжил. Свидетели есть. И тут не хулиганство, а организованное нападение на сотрудника, насилие, грабеж и прочее — минимум на двадцать лет. А для начала его отвели в отдельную камеру и на ходу кто-то сердобольно
Побоев не было, напротив, перед ним даже извинялись, и вскоре на том же уазике только без наручников вывозили из изолятора, а у ворот небольшой митинг:
— Свободу газете «Свобода»! Свободу главному редактору газеты «Свобода»! Отпустить Мастаева! — тут же плакаты и даже свой портрет узника — борца за независимость — увидел Ваха.
Его почему-то высадили в самом центре Грозного, прямо у непрекращающегося митинга со словами «ты еще получишь свое, козел». И он не успел даже осмотреться, как из-под земли перед ним встал Асад Якубов в гражданской форме, вручил конверт и словно растворился в толпе митингующих.
Эти письма Мастаеву уже до боли знакомы:
«10.09.1991 г. Главному редактору газеты «Свобода» Мастаеву В. Г. Вам, и скажу честно, поделом, светило лет десять. Так что за вами еще один должок. А сейчас на митинг. Знаю, что вы накануне страстно желали на нем выступить. Можете говорить что угодно, но есть и пожелания (тезисно).
1. Обличить и как можно ярче своих соседей-узурпаторов-партократов — жителей «Образцового дома», назвав этот дом рассадником лжи, взяточничества и воровства, то есть — «Домом проблем» — их надо всех как минимум выгнать из «Образцового дома» и Дома правительства соответственно.
2. Рассказать о ваших встречах накануне с руководителем республики (что, вероятней всего, явилось поводом для вашего ареста) и лидером оппозиции. О летчике — генерале-председателе — более подробно, зажигательно, эмоционально. (Я думаю, генерал тебе понравился, по крайней мере это видно из твоего интервью.)
3. Об аресте. Вывод. Репрессии властей начинаются. «Если мы, по приказу генерала, тотчас организованно, в борьбе сейчас не сместим эту продажную промосковскую, большевистско-имперскую власть, то нам всем конец, и есть угроза выживанию всего чеченского народа, ибо витают слухи, что нас снова хотят депортировать, только не в Казахстан, а еще дальше — крайний Север». Мол, ты уже видел этот проект.
4. Не забудь поболее революционных цитат В. И. Ленина.
С комприветом председатель М. А. Кныш.
P.S. Кстати, очередной номер твоей газеты «Свобода» вызвал на митинге фурор. Браво!»
Мастаев посмотрел по сторонам: на митинге в основном люди с далеких окраин, и вряд ли они вообще читают газеты. А он устал. Все это ему уже надоело, и надо успокоить мать, к чуланчику, как к родному дому, потянуло его. И он уже бодро шел по аллее, как заметил «свою» газету: красным крупно «Свобода», ее подстелили на скамейке милиционеры — отдыхают, так сказать, ни во что не вмешиваются.
Да, все-таки борьба человека не только закаляет, она его где-то портит. И можно было вежливо у этих стражей порядка газетку попросить, да Мастаев не уверен, что его поймут, и он стал действовать наверняка, то есть по-революционному. А точнее, вернулся к толпе митингующих, определил наиболее одиозных на вид уже далеко не молодых и как великую тайну сообщил — самую независимую газету «Свобода», пытаясь
Такого и Мастаев не ожидал, и пока сам тоже не получил, знание местности спасло, успел с газеткой добежать до ближайшей подворотни, а там не терпится — раскрыл «свою» газету. Передовица — это призыв к борьбе, немного переделанный «Доклад о текущем моменте» [100] Ленина. Тут же «Обращение к чеченским женщинам» — это, в свою очередь, слегка переделанное «Приветствие первому съезду женщин-горянок» [101] Сталина.
Чуть ниже, в углу, интервью Мастаева с руководителем республики. Будто подслушивали, почти как было, та же урожайность сахарной свеклы, предложенный готовый текст и чего не было — солидная взятка, от которой гордый редактор «Свободы» Мастаев с презрением отказался.
100
В. И. Ленин. ПСС. Т. 35 — С. 36–38.
101
И. В. Сталин. Избр. соч. — М.: Политиздат, 1952. — С. 60–61.
А вот главная публикация — огромный портрет летчика-генерала и слово в слово написанное Вахой интервью, вот только концовки — разговора с главнокомандующим — нет.
Гораздо хуже, чем милиционеры, поступил Мастаев со «своей» газетой — разорвал. Пошел в чуланчик, надеясь поспать, а вечером — футбол. А там дед Нажа, очень встревожен.
— Как ты быстро узнал, как скоро примчался?! — пытается быть веселым внук.
— А я только здесь узнал, что тебя милиция забрала, — говорит дед, — а приехал — заставили, — он показал письмо, — документ Агропромбанка, требуют в трехдневный срок возвратить ссуду плюс колоссальные проценты; в противном случае дом в Макажое будет конфискован в пользу государства.
— Поезжай домой, я все улажу, — устало молвил Ваха, через полчаса он был в Доме политпросвещения.
— Ты должен был выступить на митинге — прямой эфир на весь мир, — кричит на него Кныш, — а ты устроил избиение милиционеров, хотел спровоцировать органы власти на противодействие. Бегом на митинг, камеры ждут.
— А это? — Мастаев показал документ Агропромбанка.
— А ты и твой дед все хотите бесплатно, на халяву. Вот выступи на митинге, как тебе велят, и я обещаю: не то что такое письмо, а такого банка вовсе не будет, все будет снесено, как и вся Советская власть.
На митинге Мастаева, оказывается, уже давно ждали.
— Свободу прессе! Свободу печати!
Здесь же иностранные журналисты и очень много камер. А заика Мастаев никогда перед микрофоном не выступал и от волнения не может не только слова подобрать, а даже что-то произнести, как вдруг видит прямо перед собой какое-то до странности, даже до смеха знакомое лицо — то ли Кныш, то ли нет, какие-то густые, черные усы, очки в несуразной оправе. И этот мужчина всячески пытается его взбодрить, жестикулирует и даже показал, что Ваха дурак, а следом что-то вроде решетки. Вот тогда в Мастаеве пробудился бунтарский дух и как понес он речь, мол, все у власти и те кто рвется к ней — негодяи, не дают ему не только жить, но даже в футбол играть.