Дом с привидениями
Шрифт:
Эта рыночная словесная белиберда снова замутила все, и Марик принялся моргать глазами, как не знающий урока у доски. Но старик не отлипал, и мальчику пришлось наклониться и начать раскрывать молнию на сумке. И вот когда движок дошел до конца, молния разъехалась в стороны, обнаружив гневное око красной маски, Марик заметил, что в поле его зрения на пыльном грунте вошли хорошо начищенные сапоги, и услышал многоголосое, какое-то астральное попискивание. Он заставил себя поднять глаза. Перед ним стоял милиционер средних лет, в усах и с бакенбардами, не длинными, но все-таки… Молча и долго глядели они друг на
Итак, в обнимку подошли девочки к довольно ветхому строительному забору, окружавшему старенький особнячок с мезонином, сохранившийся с времен войны 1812 года. Пожар Москвы пощадил этот дом.
Дюймовочка вела Олю так определенно, будто часто бывала в этих местах. Они завернули в какой-то двор, обошли строительную ограду особняка с тыльной стороны и остановились у болтающейся на одном гвозде доски.
— Открой глаза, девочка, и отодвинь доску, — сказала Марина, упорно не называя Олю по имени.
Оля отодвинула доску, она закачалась, как маятник. Впереди в образовавшейся щели был виден вход в особнячок, — покрытая чем-то похожим на дерматин дверь под ржавым козырьком.
— Вон туда… — сказала Мариночка. — Прямо и иди. Левую обивку отодвинь, увидишь под ней дыру… и влезай. Только никому ни слова… Что ни увидишь, что ни услышишь — молчок… Поклянись в прямом смысле.
— Клянусь, — сказала Оля, хоть на душе у нее было ух как паршиво.
— В прямом смысле, — подсказала Мариночка шепотом.
— Да, — сказала Оля. — В прямом смысле.
— Время замечай.
Оля поглядела на свои часики.
— Значит, ровно через час выйдешь, — прошептала Мариночка. — Жди меня у забора.
Оля кивнула. Мариночка повернулась, чтобы уйти.
— А если… — начала вдруг Оля и замолчала. Мариночка оглянулась. — Если я через час не выйду?
Мариночка пожала плечами и, перескакивая с ножки на ножку, помчалась назад. А Оля снова отвела в сторону доску и, придерживая ее рукой, перешагнула через невысокую слегу…
И вот она во дворе этого жуткого дома. Ж-ж-ж-жик! — выскочили кошки из какого-то ящика. Оля вздрогнула и зажала глаза рукой. Ой, как трудно идти в страшное! Сколько стоит сил!..
Вот Оля поднялась на ступеньку перед дверью, покрытой растрескавшейся клеенкой. Фр-р-р-р! Ой, какой ужас! Громко застучало что-то о ржавое железо над головой, казалось, что рушится крыльцо… Нет, слава богу, нет!.. Это голуби-сизари вылетели из-под козырька над дверью, стуча крыльями о ржавое железо. Со стороны могло показаться, что Оля худеет на глазах, так вытянулось ее побледневшее личико. Она наклонилась и тронула обивку двери. Действительно, левая ее часть болталась, оглянулась — ничего нового, все как прежде — присела на корточки и осторожно сунула голову в дверную дыру… Постепенно глаза привыкли к темноте, и Оля разглядела довольно большое помещение, заваленное всяким разрушенным скарбом. Неподалеку стоял ночной горшок.
Предмет знакомый. И, как ни странно, это внесло некоторое успокоение. Оля перевела дух и так, скрючившись, перешагнула нижнюю часть дверной рамы. Какой-то миг она продолжала сидеть на корточках, затем медленно выпрямилась и прислушалась. Сперва было абсолютно тихо. Она двинулась на цыпочках в глубь дома. Тихонько поскрипывал пол под ее легкими шагами. Может быть,
О, как сильно захотелось ей заплакать, закричать, позвать на помощь. Но она заставила себя замереть и больно вцепилась зубами в свою руку, так, что даже охнула. Она сделала еще несколько шажков вверх и почувствовала чье-то мокрое прикосновение. Ой!.. Оля шарахнулась в сторону и оглянулась. Большой отлипший от стены после дождей кусок обоев дрожал у ее уха. Ой!.. «Эм-м-м-м!»— послышался опять тот же жуткий звук. Оля закрыла лицо ладонями. Снова стихло… Но нет, теперь звук, похожий на царапанье, висел в воздухе. Оля в безумном страхе стала озираться вокруг себя и почти бегом проскочила наверх несколько ступенек. И тут в пыльном свете на нее двинулось нечто серое, бесформенное, огромное…
— А-а-а-а!.. — закричала Оля и подняла руки над головой, чтобы защититься от этого чудовищного нападения или объятия, кто знает?.. — Привидение, привидение, уходи… — шептала Оля, — прошу вас, уходите… И снова опавшее серое неизвестно что всколыхнулось и как-то сразу двинулось на Олю. — Стой!.. Стой!.. — Оля протянула вперед обе руки, и они уткнулись в сырую мягкую материю… Фу ты! Это же древняя занавеска, почему-то оставленная в покинутом жильцами доме. Фу ты! «Эм-м-м-м! Эммммм!»— снова заполнил весь объем помещения странный печальный звук… Рваный клок пропыленной паутины, свисавшей сверху, трепетал на сквозняке, словно в испуге. И пока она стояла, замерев, с закрытыми глазами, опять послышалось: «Эммуму».
И снова Птичий рынок…
— Представьтесь, — служебным голосом приказал милиционер.
— Что сделать? — Марик распрямился, даже как-то подтянулся и стал чуть ли не по стойке смирно.
— Назовите себя.
— А! — Почему-то страха Марик не испытывал. Он оглянулся по сторонам и был поражен — он и милиционер стояли посреди довольно большого пустынного поля, только что запруженного многими торговцами с самыми невероятными предметами в руках, от телескопа до древних коллекций бабочек.
— Я Селищев Марк, ученик седьмого «Б», живу: Полубояринов переулок, шесть, квартира тринадцать. Пожалуйста… А школа номер шестьдесят четыре. Классный руководитель — учитель по физике… Пожалуйста…
— Торгуем не своими вещами? — перебил его милиционер и поправил рацию на плече.
— Нет, товарищ милиционер, своими. Это мой дедушка привез из Кении.
— Вот-вот, дедушка из Кении в дом, а внучек из дому, на рынок. Такой круговорот получается?
— Так-то оно так, но вы бы узнали, почему он такой? — Марик почувствовал необычайный прилив сил, полное отсутствие страха и вообще какую-то свободу.