Дом с привидениями
Шрифт:
— Марик-Нулик, тра-тата… Нулик-Марик, тра-тат-та!.. Нуль в квадрате! Нуль в сотой степени! Тра-та-та! Марик-Нуль есть туфта!..
Марик глядел на эту вопиюще оскорбительную вакханалию с ужасом. Они скакали и кривлялись, дышали тяжело, со свистом, словно в приступе какого-то шаманского камланья. Они размахивали кто гравюрой, снятой со стены, кто какой-то статуэткой, схваченной с серванта, но не бережно, как подобало бы, а по-хамски, нагло, с ощущением своей полной безнаказанности.
— Марик-Нулик, тра-та-та,
В это время тихонько щелкнул замок, и в столовую из передней заглянула только что пришедшая бабушка.
— Боже мой! — воскликнула она, оторопев. — Что это? Ты дома? Вас рано отпустили? Марик, что вы тут делаете?
— Это ко мне из школы зашли. Вот Толоконников из 8-го «Б», а этот из нашего, Игорь Кондратенко. Мы…
Но договорить бабушка не дала. Душевная мука исказила ее лицо, как старая зубная боль.
— Дети! — почти со всхлипом выкрикнула она. — У нас пропала собака! Ее, вернее всего, украли. Другого объяснения я не могу найти. Кому, кому она понадобилась? Это старая собака… вроде меня, в своем, собачьем, возрасте… Марик? Почему ты спокоен?..
— Я не спокоен, — ответил Марик. — Ба, ты не видишь, ребята ко мне пришли в гости.
— Конечно, конечно… Эти маски его дед привез из Кении, давно, еще до войны. Его дед ездил туда в связи с эпидемией энцефалита. Как он был бы рад, если б увидел, что вы играете этими масками. Чудно! А то они висят без смысла… Господи, что же делать с собакой, что же делать? Дети, вот печенье. Марик, на кухне чудные яблоки, джонатан. Угости своих друзей. Я просто ума не приложу, где ее искать… Ой-ей-ей-ей! Просто кончается жизнь… — И бабушка прижала руки к ушам. Потом, заметив, что Толокно и Игорястик стоят, не двигаясь и вроде бы не дыша, она воскликнула:
— Пожалуйста, милые, не стесняйтесь!
А тут Марик принес яблоки, он нес их, две штуки, в мокрых руках.
— Марик! — Бабушка была шокирована. — Ты меня мучаешь! Неужели нельзя принести на тарелочке?..
— Ладно, ба, ну что ты? — И Марик протянул каждому по яблоку.
Оба взяли, но есть не стали.
— Пожалуйста, дети, пожалуйста, — угощала бабушка. — Кушайте на здоровье!
Но оба гостя, словно по команде, повернулись и, не говоря ни слова, заскользили по паркету к передней.
— Боже мой! Какое у нас несчастье сегодня, — снова всплеснула руками бабушка. — Я чувствую, что у меня гигантски подскочило давление… Я понимаю, Марик, что твоим друзьям от этого ни горячо ни холодно, но ты, Марик… Такого жестокосердия я не ожидала. Дети, когда захотите, приходите к нам играть в маски. Мы будем очень рады… Вы уже собрались? — сказала она, заметив, что Игорястик и Толокно в передней зашнуровывают ботинки. — Марик, проводи своих гостей! — Бабушка отошла в сторонку, приложила платок к глазам, и плечи ее затряслись.
Марик
— Как же теперь будет? — спросил он.
— Да никак, — ответил Игорястик резко. А Толокно добавил:
— Хотели тебе помочь, да она помешала. Теперь сам выкручивайся.
— Только учти, — шепотом продолжал Игорястик. — Чтобы сегодня к четырем деньги принес. К четырем, не позже.
— Тебе?
— Мне. А я передам кому надо.
— Где же я их возьму? — вздохнул Марик.
— Твоя проблема, — сказал Игорястик. — И если кому скажешь, то все, понял?
— И собачки нет, — добавил Толокно. — А завтра ее хвост в ваш почтовый ящик засунут.
Марик взглянул на ребят и содрогнулся. Он ясно понял, что они не преувеличивают, что именно так и будет. Ему стало дурно, он привалился плечом к стене.
— Да кому она нужна, — снова сказал он. — Она же только нам и нужна.
— Она только вам, — согласился Толокно. — А шапки всем нужны. — И, подойдя к Марику вплотную, внятно произнес — Если кто из твоих в школу придет… Понял, что будет!..
— Бежим, — сказал Игорястик. — Звонок.
Марик подошел к окну, глядящему во двор. Игорястик и Толокно мчались к воротам, перекидываясь пластмассовым диском, гикая и свистя.
— Что ты уперся в стекло, вместо того чтобы бежать и искать собаку. Что ты там все выглядываешь? Они ушли?
— Да.
— Ах, как ты жестокосерд! Никого не любишь, даже свою собаку…
— Не говори глупостей, ба.
— А ты не говори со мной в таком тоне, равнодушный ребенок.
— Ну все, ба, все! У тебя есть тридцать рэ?
— Чего тридцать?
— Рублей.
— Столько денег! Зачем? И что это за жаргон «рэ»?!
— Значит, так, — начал Марик, решившись. — Надо сегодня, до четырех часов, отдать одному чмырю тридцатку. Тогда нам, наверно, вернут Нави.
— Тебе поставил такое условие этот Чмырь? А что, если не принесешь денег?
— Убьют ее…
— Но это же шантаж! — взорвалась бабушка. — Это гангстеризм!.. Нельзя становиться на одну доску с этим проходимцем… Деньги или смерть! Подумать только! Гадость! Собака нам этого никогда не простит. Надо заявить в милицию. Пусть окоротят этого негодяя… Немедленно!
Марик покаялся, что завел этот разговор. Он поглядел на часы и прямо задрожал от волнения — было два десять.
— Да и таких денег у меня нет. Пенсия-то двадцать пятого… Какая мерзость, какая подлость!.. — И бабушка, пыхтя, направилась в кухню. — Беги ищи!
— Только до моего прихода никому не заявляй! — Марик огляделся. Маски лежали на мраморной доске буфета. Он схватил свою школьную сумку, вывалил все прямо на кресло, уложил в сумку обе маски, тщательно задернул молнию и, крикнув: «Я пошел!», — хлопнул дверью.