Дом с золотыми ставнями
Шрифт:
Это был условный сигнал.
Санди отвечал:
– По мне, играть, так до конца. Пропадай и корабль и все на свете, но я хочу взять реванш.
– Тогда поставь лучше на кон свою негритянку, – проворчал старик. – Если ты ее проиграешь, я только рад буду: она нам слишком дорого обходится.
– Не дороже, чем мужья моих кузин, – отвечал Санди, – даже если брать каждого по отдельности.
– К сожалению, я не могу поставить на карту никого из них. Их бы я проиграл нарочно, но – увы!
– А ты думаешь,
– Это твое дело, но проигрывать корабль я тебе не дам. Я бы советовал тебе закончить; а уж если душа горит отыграться – потряси ее шкатулку.
Санди сделал все, чтобы показаться изменившимся в лице – притворщик он был никудышний – и потер себе подбородок как бы в раздумье.
– Сеньоры, – спросил он, – вы расположены продолжать игру или ее закончить?
Дон Федерико промолчал, но дон Фернандо отвечал очень живо:
– Зависит от вас, господа; что до меня, считаю безумием кончать игру, когда идет удача.
– Но она может и отвернуться, дружище, – мягко заметил капитан.
– Пустое! – отмахнулся кузен. Последнее время мне везет. К тому же мне ужасно любопытно поглядеть на вашу красотку. О ней говорит вся Гавана. Я видел ее мельком вчера – она ужасно напомнила мне одну мою рабыню, сбежавшую – дай бог памяти – лет двадцать назад.
– Восемнадцать – поправил Суарес, – я служил тогда в жандармском управлении в чине лейтенанта и помню, как ты не давал покоя всем нам, требуя разыскать пропажу.
– Не хватало нам связываться с беглыми! – проворчал сэр Джонатан. – Она принадлежала покойному Адриану Митчеллу, моему приятелю и компаньону в нескольких делах. Три года назад Санди приобрел у его вдовы эту красотку, а леди Александрина говорила, что купила ее на Ямайке еще малышкой.
– Сейчас ее малышкой не назовешь, – заметил кто-то из зрителей. – Говорят, в ней едва ли не семь футов роста?
– Бессовестно врут, – заметил Санди, – ровно на полфута меньше, и то если считать с прической… Если позволите, господа, я за ней схожу.
– Поторопись, – сказал недовольно старший Мэшем, – она, наверно, досматривает пятый сон и битый час ковыряться будет с тесемками и булавками.
Я дожидалась на третьем этаже, сидя как на углях.
– Боишься? – спросил Санди.
Нет, я не боялась. После того, как мы превратили из врага в союзника Федерико Суареса, я уже не боялась ничего. Но ожидание затянулось, а кто бы знал, как оно изводит!
За чашкой горчайшего кофе мы выдержали приличествующую паузу и, не торопясь, спустились вниз.
Я чувствовала, что напряжение моей Силы, словно облако, плывет вокруг и впереди меня по лестнице… в дверях… в прокуренной, несмотря на открытые окна, зале.
Я обвела эту залу взглядом с порога – и заметила, как стихли разговоры, как мало-помалу зашевелился
Мужчины у столика все встали мне навстречу. По статусу они вовсе не обязаны были это делать. Но я знала, что должна быть королевой, и мысленно приказала им встать.
Энрике подвинул стул, я поблагодарила кивком свысока, но не торопилась садиться.
Картинно оперлась о спинку рукой, размахнула веером слоями нависший дым, улыбалась и оглядывала всех, сверху вниз, как привыкла в последние дни, и чувствовала, что у меня глаза блестят (ярче, чем любой из камней, что были на тебя наверчены, – так сказал старший Мэшем, а он не был склонен к преувеличениям).
Вся сцена строилась в расчете на одного зрителя, и этот зритель был сражен наповал.
– Сандра! – сказал он сипло, растерянным фальцетом. – Провалиться мне на месте, лопнуть мне, это Сандра. Где ты была, о господи? Как ты попала к этому парню?
– После многих мытарств я вернулась к законным владельцам, – отвечала я посмеиваясь, – вы же помните, что я была краденой рабыней в тот момент, когда вы меня приобрели? А когда мистер Александр упросил хозяйку уступить меня, думаете, я была против? Ничуть; я не видала хозяина лучше.
– А где же дурак, мой конюший, что бежал с тобой?
– Кого это интересует? Ищите его, если хотите. Мне нет дела ни до него, ни до вас.
Ах, как это его укололо! Даже усы встопорщились, а губы сжались в черточку.
Отвернулся от меня и начал разговаривать с Санди:
– Сеньор Мэшем, вы являетесь законным владельцем этой черной?
– Куда законнее, – отвечал тот, устраиваясь, – у меня и купчая сохранилась.
– Могу предложить сделку. Вы ничего мне не проиграли, но эта женщина переходит в мои руки. Мне не нужны ее побрякушки, отдайте ее мне в костюме Евы, и мы в расчете.
По залу пробежал сдержанный ропот.
– Ну, нет, – отвечал Санди, – или все, или ничего. Или я отыгрываюсь, или теряю все вместе со своей красавицей. Дай-ка руку, Касси!
Он снял у меня с безымянного пальца правой руки кольцо с большущим алмазом. Хоть старый еврей и не советовал их носить, один я припасла особо для этого самого случая.
– Моя ставка! Прошу убедиться, господа, эта вещь стоит денег. Я имею законное желание отыграться, и я не наделал долгов. У меня есть, что поставить. Если сеньор Лопес вздумает сейчас уйти, не дав возможности отыграться – он поступит бесчестно, и вы все свидетели этому.
Санди начал игру – и выиграл. Следующую ставку он проиграл, но потом взял три или четыре подряд, потом еще одну проиграл и несколько выиграл.