Дом там, где твое сердце

Серпента Айрин

– А что, Керим, – снова заговорил Хусейн, поворачивая расстроенное лицо к окну, – Омар снова грустит? Не пристало воину так тосковать из-за женщины.

Омар Лалие действительно уже третий день не выходил из своих покоев, отказывался от еды и пребывал в раздражительном состоянии духа.

– Господину жениться надо бы, – Керим ибн-Баррадех старательно разжигал одно полено от другого.

Хусейн не стал сердиться на поучительный тон слуги. По правде говоря, советника лучше Керима у него не было, а всё потому, что паренёк отождествлял

свою выгоду с выгодой своего хозяина. Без Хусейна Лалие Керим перестал бы существовать.

– Я ждал, что так оно и случится сразу после месяца Уразы. Да девушка, видно, попалась норовистая. А может, дело не в ней, Керим? Может, отыщешь Омару другую гурию, и перестанет он тосковать, оскорбляя своим видом взор Аллаха?

– Я бы нашёл, эфенди, – слуга проворно повернулся к господину на кончиках пальцев ног, – но уж красивее госпожи Рейхан сыскать трудно. А вчера Омар прогнал её из своих покоев и назвал блудницей… – Керим умолк.

Хусейн посмотрел на преданного слугу с огоньком понимания в глазах.

– Что, не оставили тебя косы Рейхан равнодушным, Керим? Уж гурия из гурий дочка Маржан, а и она Омару не угодна. Странное происходит с нашим мальчиком, Керим. Приворожила его северная колдунья.

Во взаимном уважении к мощным чарам Элизы Линтрем двое мужчин помолчали. И снова разговор начал Хусейн:

– А ты как считаешь, Керим, хороша ли светловолосая?

– Чудо как хороша, эфенди, – с искренней убеждённостью откликнулся слуга. – Только сердце у неё холодное, и нет покоя в душе.

– Она, Керим, несчастная, а не холодная, – Хусейн задумчиво гладил левой рукой свою небольшую бороду. – Не было в её жизни мужчины, который разбудил 6ы её, не познала она мужской ласки, хотя давно настала подходящая пора, – сам Хусейн взял свою первую жену Голе-Мохтар бен-Шаккум, когда невесте исполнилось тринадцать. Жениху же было около сорока.

– Дева не знает своих желаний, а Омар надеется дожить до того дня, когда она поймёт. Если всё оставить идти естественным ходом, мы с тобой, Керим, замёрзнем в этих снегах.

Кинув взгляд за окно, сын пустыни невольно содрогнулся.

– Настала пора предложить Аллаху свои услуги. Послушай, Керим, что я решил…

Двадцать пятый день рождения господина отмечать слугам в поместье было строго запрещено, чему немало способствовало унылое настроение самого Омара Лалие. Одетый в белый восточный бурнус, он появился из своих комнат утром на час, чтобы раздать традиционное денежное вознаграждение слугам, а те, в свою очередь, поднесли столь же традиционный брусок козьего сыра и кувшин молока. Муэдзин, живущий в поместье, прочёл пять молитв, прося Аллаха благословить жизненный путь Омара Лалие. Но роскошных пиршеств не было, вместо трапезы, разделённой с друзьями, Омар отправился в «Покои малой жемчужины», где обитала его женщина. Через пять минут все явственно услышали крики и звон бьющейся посуды.

Наклонив голову, Марис проворно отступил с траектории

летящего в него серебряного блюда. Такого озлобления в Элизе, как за последнюю неделю, с тех пор, как они вернулись от Лаймен, он не ожидал встретить никогда. Лиз Линтрем мгновенно вспыхивала, но и быстро остывала, и начинала раскаиваться в совершённых под влиянием злости поступках. Но в этот раз… Уже восемь дней, как она сердито шипела, стоило ему сделать шаг в её сторону, и всё время планировала новый побег. Марис уже отобрал у неё связанную из простыней верёвку, по которой она пыталась вылезти из окна. На следующий день она попробовала оглушить кувшином стражника, охраняющего её покои, а через два часа уже перепиливала столовым ножом железные прутья только что установленной на окне решётки.

– Лиз, – вскинув руку, Марис поймал направленный в него флакон с французскими духами – к счастью, закупорен он был хорошо, – может, ты успокоишься хоть на день, а?

– Ни за что! – отрезала неукротимая амазонка.

– Сегодня у меня день рождения, – продолжил уговоры Марис. – Сделай мне подарок, угомонись.

– День рождения? – девушка замерла с зажатой в руке маленькой жёсткой подушкой, уже приготовленной для метания. – Я не знала. Похоже, ты и вправду заслуживаешь подарка, Марис Стронберг…

Она отбросила подушку в сторону, направилась к нему, и Марис в который раз купился на блеск увлажнённых языком губ и сияние чёрных, словно лунная ночь, нежных глаз. За что и был спустя четверть минуты вознаграждён сильным ударом в солнечное сплетение.

Марис согнулся пополам, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха в трепещущий от боли организм. Элиза наблюдала за его судорогами со спокойным удовлетворением.

– Достаточно одного подарка или добавить ещё?

– Добавить… – прохрипел Марис. Морщась больше для усыпления её бдительности, он неожиданным стремительным рывком толкнул скандинавскую воительницу, вжимая её в угол.

– Ой… – Лиз Линтрем затравленно огляделась поверх его правого плеча. Но лицо Мариса сразу же заслонило весь мир.

– Прикидываешь, как тебе вывернуться и убежать, да, красавица? Или просто боишься? Я 6ы на твоём месте боялся, клянусь могилой пророка.

– Поменяемся местами? – бодро предложила ему Лиз.

Марис только вздохнул – эта девчонка двумя-тремя словами ухитрялась испортить весь антураж. Не бить же её кнутом, в самом деле!

Однако управу можно было найти и на неё.

– Давай поменяемся, – отпустив руки Элизы, Марис прошёл в глубь комнаты и лёг на спину на кровать. Лиз растерянно смотрела на него. А лицо Мариса приняло выражение пресыщенное и скучающее, даже капризное. – Давай представим, что это не я, а ты меня хочешь и пытаешься завоевать. Что 6ы ты предприняла на моём месте?

– Я не буду играть в такие игры, – Лиз насупилась.

Марис равнодушно пожал плечами.

– Это ты предложила. Не любишь держать своего слова, сразу в канаву – и в кусты?