Дом тихой смерти (сборник)

Эдигей Ежи

— Кончай комедию! — резко бросил брату «норвежец». — Ты хотел победить любой ценой и победил! Хоть теперь веди себя достойно, если, конечно, можешь, убийца! Задушил собственную сестру! Бедная Наталья…

— Замолчи, ты сам… — рванулся к нему Милевский, но поручик удержал его.

— Он украл мои ботинки, — уже спокойнее добавил Нильсон. — А до этого — шарфы Ингмара.

— Почему вы думаете, что это сделал он? — спросил Бакс.

— А кто же еще? Всех нас он хотел впутать в свои грязные дела — меня, Ингмара, Вольфа, всех!

— Это не только мои дела, но и твои! — крикнул журналист.

— Мои, когда речь идет о

выполнении последней воли отца. Но не мои, если дело касается убийств! Ты убил Наталью, потому что в прошлом году она должна была выиграть шахматный турнир.

— Ты лжешь! — завопил Милевский. — Пан Бакс, вы ищете убийцу, маньяка и ненормального. Вы ищете мотив? Я не намерен отвечать за кого-то собственной головой! Арестуйте его! Вот он ненормальный, вы знаете, ведь он долго лечился в психбольнице! А еще он банкрот, без гроша денег, одалживал даже у Решель, задолжал всем!

— Ах ты негодяй! — Петер Нильсон наверняка ударил бы брата, если бы мы ему не помешали. Для сохранения порядка пришлось развести братцев по разным углам.

— Спокойнее, господа! — взывал детектив. — Ваши семейные дела нас не касаются. Ботинки я видел, они у меня, так же, как и шарфы. Ботинки надо передать экспертам, поручик, и вот эту тряпку тоже, специалисты без труда установят, что и как…

Обратившись к владельцу пансионата, который стоял в стороне, не говоря ни слова, но всем своим видом напоминая приготовившегося к прыжку тигра, он сказал:

— А теперь не сочтете ли вы возможным пригласить нас в столовую? «Желудок победил мозг», — как сказал Ганди, прерывая голодовку протеста. Наверняка в вашей кухне найдется что-то горяченькое. Поверьте, я прежде всего забочусь о наших гостях, а особенно о моих, — и тут он взглянул на меня.

Я восхищался другом, он был великолепен: глаза блестели, уверенность в каждом жесте, четкие формулировки, строгая продуманность действий. Он был в своей стихии и даже показался мне почти красивым — таким вдохновенным было его лицо. Теперь я уже не сомневался, что приехал в Свиноустье не напрасно, не напрасно мчался сломя голову, не напрасно долго торчал в засаде перед виллой. По всему было видно, что загадку преступления он раскрыл. Что ж, ничто человеческое и мне не чуждо, и хотя я знал, что очередное раскрытие преступления принесет славу Баксу, на меня, как я надеялся, тоже падет отсвет этой славы. А мне уже давно полагалось повышение по службе, с которым начальство не особенно торопилось. Причиной было отсутствие у меня высшего образования — корочек, как это у нас называлось. И неважно, что у меня за душой было несколько жизненных университетов, и достались они мне ох как непросто, приходилось и жизнью рисковать. Ну да что об этом говорить! Главное же, исчезнет серая папка с надписью «Дело прекращено».

Меж тем нас ждал еще один сюрприз.

Сели мы за стол, начали есть. Я старался соблюдать приличия и умеренность, но все равно ел как волк. Рядом со мной сидел улыбающийся Бакс. На столе появилось несколько бутылок «Старки». Неплохо начался этот августовский день в приморском городе.

Светало, но никому не хотелось расходиться. Милевский, избавленный от металлических браслетов, не торопясь ел горячие колбаски и украдкой поглядывал на студентку. Та казалась совершенно сбитой с толку. Даже под загаром было заметно, как она бледна.

«Очень красива, — думал я, — даже на редкость красива! Интересно, как к ней относится

Арт. Неужели и она не произвела на него впечатления? Да нет, это невозможно». Как будто почувствовав, что я о нем думаю, Арт взял бутылку и налил мне полную рюмку, себе же плеснул лишь на донышко. Я выпил, хоть и при исполнении, да простят мне бог и прокурор. И подумал, что, пожалуй, не стоит больше медлить. Видимо, мой друг пришел к тому же мнению.

— Вот о чем я думаю, — начал он, глядя на журналиста. — В завещании ваш отец поделил между наследниками заводы и дома, золотые шахматы и фамильные драгоценности, поделил также часть денег, хранившихся в банке. Я подчеркиваю: часть. А что стало с остальными? Что стало с валютой, ценными бумагами и другими ценностями, которыми наверняка располагал этот богатый и предусмотрительный делец? Ведь находящиеся в шкатулке драгоценности — это лишь бижутерия вашей матери. Где же остальное? Кто из вас может ответить на этот вопрос?

— Мы думали об этом, — ответил журналист. — Нам известно, что отец располагал таким банковским счетом, который позволял купить десять таких шахматных комплектов! Много было у него и золота в слитках и монетах, много драгоценностей и драгоценных камней. А после его кончины выяснилось, что на счете в банке нет ничего, кроме тридцати тысяч марок для Решель и нескольких тысяч на расходы Ничего больше, ни пфеннига!

— Может быть, вы знаете? — обратился Бакс к Ингмару Свенсону. — Ведь вы были старшим и уже помогали отцу в делах.

— Да, но мне поручались наши дела в Швеции и Норвегии. Ценности, о которых вы говорите, действительно существовали, и они не поместились бы и в пяти таких ящичках, — он посмотрел на шкатулку. — После смерти отца мы ничего не могли найти.

— Может, их просто украли?

— Но они же хранились в банке!

— Ну ладно, а что вы думаете о староиндийской защите, упомянутой в завещании вашего отца?

Братья переглянулись, пожав плечами. На их лицах выразилось искреннее недоумение. «Притворяются, — подумал я. — Ведь они были знакомы с завещанием и могли подумать над словами отца. Подумать-то могли, но кое-что было им не известно, ну хотя бы тайна черного коня. Ведь раскрыл ее Арт!» А тот продолжил:

— Ваш отец намекал, да что там, не намекал, а прямо говорил в своем завещании, что существует еще одна тайна. Надо было только подумать внимательно над некоторыми фразами завещания. И над тем, что он писал вам, пан редактор.

Детектив рассуждал в свойственной ему манере — смесь иронии и философии. Передавая содержание письма старого Миллера к сыну Конраду, он его несколько «подправил», подчеркивая то, на что хотел обратить внимание, и прибавляя от себя слова, чтобы побольнее уколоть адресата — журналиста:

— Последняя подсказка старого отца — баня… Ох, пригодилась бы тут кое-кому баня! А потом опять: староиндийская защита и черный конь, этот таинственный, дьявольский черный конь! Плесни, старик!

Опрокинув рюмку, он обратился к владельцу «Альбатроса»:

— Баня находится у вас в подвале. Когда ею пользовались последний раз?

— Несколько лет назад. Вообще мы ею пользовались очень редко, когда у меня проживали молодежные группы. А так мы ею почти не пользовались, ведь есть ванны. И вообще, оборудование бани не в порядке, я давно собирался сделать там ремонт, а в этом году уже твердо решил ее ремонтировать, вот только кончится сезон.