Дом тихой смерти (сборник)
Шрифт:
Да, так вот, вид из окна и в самом деле завораживает. Легкий утренний туман окутал порт, над ним вытянули длинные шеи портовые краны, похожие на каких-то допотопных ящеров. Громады элеваторов, доков и других портовых сооружений просвечивают сквозь мглу чернью и бронзой. А сколько разных судов! Стройные и неуклюжие, высокие и низкие, прямые и горбатые, они стоят и передвигаются, ибо порт тоже не знает ни воскресений, ни праздников.
Во время бритья я никак не мог отделаться от мысли, с которой проснулся: я устал, вымотался, голова уже плохо соображает, работы невпроворот, за один день все равно с ней не справиться. А что если это солнечное июльское воскресенье
Позавтракал я в баре «Экстра». Бар этот я люблю за то, что пиво там хорошее, хотя еда так себе. Потом я наградил себя прогулкой. Шел и шел, пока совсем не выдохся, мой организм настоятельно нуждался и в движении, и в свежем воздухе. До начала матча оставалось еще много времени, и я зашел в Клуб книги на бульваре Войска Польского. Здесь было тихо, уютно. Как и большинство посетителей клуба, я принялся листать иностранные журналы с яркими цветными иллюстрациями. И кофе здесь подают хороший. В общем, идиллия, да и только. Совсем неплохо началось воскресенье, совсем неплохо…
Когда к моему столику подсел какой-то мужчина, я даже не взглянул на него, лишь ноги подобрал, чтобы он смог сесть. Я продолжал листать журнал, но чувствовал, что он смотрит на меня. Упорно смотрит, прямо-таки нахально, я же демонстративно не обращал на него внимания. Но тут он рассмеялся, и такой это был знакомый смех, что я оторвался от журнала, взглянул на него… и глазам своим не поверил.
Да ведь это же Аристотель Бакс, чтоб мне лопнуть! Аристотель Бакс! Сидит передо мной как ни в чем не бывало и щурится из-за квадратных стекол своих очков.
— Привет, ты откуда взялся, старик? — Я с жаром пожал руку моему давнему другу и, можно сказать, коллеге.
— Привет, я тоже очень рад тебя видеть, Павлик, но, прошу, отпусти наконец мою руку. Она мне еще пригодится.
— А ты похудел, — осторожно сказал я, памятуя, что особой полнотой он никогда не отличался.
— Не отрастишь живот, коли не поддержит тебя крепкая рука, — философски заметил мой друг. И прибавил:
— Да ты и сам выглядишь не лучшим образом. Клуб, журналы — ты что, никак на пенсию подался?
Тут нам пришлось прервать нашу интересную беседу, так как со всех сторон послышалось укоризненное шиканье недовольных читателей, которым мы помешали заниматься делом. Пришлось перейти на шепот. Я повторил свой первый вопрос.
— У меня отпуск, — ответил Бакс, — и я собираюсь провести две-три недели в Свиноустье.
— Завидую. А где будешь жить?
— Там, на месте найду что-нибудь.
«Какая наивность», — подумал я, а вслух сказал:
— Это не так просто. На модном курорте отдыхающие загодя подыскивают себе жилье, о хорошей комнате надо было позаботиться еще год назад. Ну да я тебя в беде не оставлю. А на сегодня каковы твои планы?
— Познакомиться с Щецином. Я звонил тебе с вокзала, твой телефон не отвечал, в управлении мне ничего не могли сказать о тебе. Ты часом не женился?
— Ты знаешь, что в таком случае без тебя бы не обошлось. Так зачем ты едешь в Свиноустье?
— Я же тебе сказал — отдохнуть, я в отпуске.
— Ага, значит, просто так, отдохнуть. Перестань шутить, Арт. Я же тебя знаю. Так что давай всю правду.
— Я и говорю правду — отдохнуть. Ну и еще выучить шведский.
— За три недели?
— Если я увижу, что дело идет туго, могу и месяц там посидеть.
— А, ну тогда другое дело. Знаешь, я и сам собираюсь съездить в Свиноустье.
— Так бери отпуск и поехали вместе!
— Что ты говоришь, старик, на
— Ой, что-то тут не так. Шесть дел на нем, а он по городу прохаживается, в клубе журнальчики листает и наверняка еще и на футбол пойдет. Видел я расклеенные по городу афиши о сегодняшнем матче «Погоня» — «Гурник».
— Пойду, ясное дело. И ничто мне не помешает, разве что землетрясение.
— Это, пожалуй, единственное бедствие, которое не угрожает нашей многострадальной Польше, до сих пор сейсмические прогнозы были для нее благоприятны Старик, — он с подозрением посмотрел на меня, — перестань темнить. Или ты в отставке или… никаких дел у тебя нет!
Его логика обезоруживала, пришлось объяснить, как обстоит дело. Объяснения я давал уже по пути на стадион. И закончил их так:
— Щецин очень нелегкий для милиции город. По сравнению с ним Варшава — оазис спокойствия и благополучия. Вот мы и стараемся как можем.
За полчаса до начала игры мы уже заняли места на трибуне стадиона. И все говорили, говорили. Ведь мы не виделись почти два года, а нам было что вспомнить…
Познакомился я с Аристотелем Баксом довольно давно, когда еще работал в Варшаве, в Главном управлении МО ПНР. Довелось мне в ту пору как-то участвовать в пресс-конференции для журналистов. Один из мастеров пера задал вопрос, относящийся к убийству на Бенедиктинской улице. Наверняка многие из вас помнят об этой мрачной истории: грабитель зверски убил старушку-пенсионерку и ее слепую дочь. Следствие топталось на месте, а общественное мнение резко и справедливо упрекало органы правосудия в том, что бесчеловечный убийца до сих пор не отдан под суд. Отвечая на вопрос журналиста, я как умел пытался разъяснить ситуацию, указать на сложности, с которыми столкнулись наши люди, расследуя преступление, но, видимо, делал это недостаточно убедительно. Пришлось терпеливо выслушивать не всегда заслуженные резкие упреки и кратко, конкретно отвечать на сыпавшиеся из зала умные и (по большей части) глупые вопросы о работе наших людей. Вот так всегда и бывает: работаем все вместе, а головомойка, как правило, достанется мне одному. Наконец терпение мое лопнуло. А случилось это тогда, когда один из присутствующих, молодой человек, как впоследствии оказалось, ассистент одного из факультетов Варшавского университета, позволил себе с иронией и даже с издевкой отозваться о наших методах ведения следствия и «общей неторопливости», так выразился этот сопляк. Помню, как я свысока, со знанием дела набросился на него… и получил отпор. И, представьте, тоже со знанием дела. Сопляк, отнюдь не испуганный моим наскоком, безапелляционно заявил, что следствие явно пошло по ложному пути — насколько можно судить по скупым сведениям, просочившимся в печать, доказал правильность своей версии двумя-тремя, должен признать, убедительными примерами и сел, очень довольный тем, что посадил в лужу профессионала.
Не будучи знаком со всеми обстоятельствами дела, поскольку вел его один из моих помощников, я не стал дискутировать с молодым человеком. Впрочем, если бы я и знал дело досконально, все равно не дал бы втянуть себя в полемику, ибо публичное обнародование даже самых незначительных обстоятельств расследования еще не завершенного дела грозило нарушением служебной тайны и, как известно, могло нанести этому расследованию непоправимый вред. Вот почему я резко прервал дискуссию, заявив, что одно дело — вести сложное расследование, и совсем другое — делать далеко идущие выводы из газетных сообщений, опираясь на знания, почерпнутые из развлекательного детективного чтива.