Дом тихой смерти (сборник)
Шрифт:
— Да, это я, — повторил он.
— Пришли попрощаться с умирающим?
Присев на круглую, белую табуретку, стоящую у изголовья кровати, лейтенант тихо сказал:
— Нет. Я пришел выяснить некоторые аспекты дела.
Страшно исхудалые пальцы больного механически перебирали край одеяла.
— Я не хочу говорить ни о каких аспектах дела.
— Но вам нужно знать их.
— Я не хочу знать, — умоляющим шепотом произнес Джек.
— И все-таки вы должны узнать все. Знаете ли вы, что собственно произошло в тот
Вот он, глубокий тонкий разрез хирурга!
Бескровные пальцы больного закрыли его лицо. Лейтенант с трудом разобрал тихий шепот:
— Нет! Я не хочу! Я знаю, знаю все… Кэй — шепот прервался. — Кэй ушла… ушла навсегда… и теперь… — больной замолчал, дыхание его стало прерывистым.
— Да, мисс Хоуп ушла. Покончила с собой, так как знала, что другого выхода нет.
— Я знаю…
— Так как ей не удалось убить вас, — неумолимо продолжал сотрудник Скотленд-Ярда. — А она это только что пыталась сделать. Ее рука, протянутая вам на прощание, несла смерть.
— Это неправда! — больной снова закрыл лицо руками, как бы пытаясь смягчить удар.
— Нет, правда! Помните перстень на руке мисс Хоуп? Две золотые змейки? Их раскрытые рты и острые красные язычки? Смертоносный яд проникал в тело жертвы сквозь микроскопические отверстия на их концах. Вы должны были умереть ровно через десять минут после прощания. А мне предназначалась роль очевидца, свидетеля, который может подтвердить, что вы покинули холл живой и здоровый. Одним словом, как всегда, все было обдумано до мельчайших деталей.
Джек Грэнмор медленно повернул голову к стене и бессильно прикрыл глаза. Его бледное лицо совершенно сливалось с белоснежной подушкой.
Лейтенант Гопкинс замолчал. Может, не стоит продолжать? Нет, нельзя же прервать операцию на середине!
— Впрочем, это была не первая попытка убить вас. Помните орхидею?
— Орхидея? Орхидея Кэй? — стремительный поворот головы. Широко распахнутые глаза. Чуть заметная розовая краска на запавших бледных щеках.
— Да, чудесный цветок, ведь их так любила ваша кузина! И излюбленный ее способ избавляться от ненужных людей. Причина смерти вашего кузена Роберта. Но в случае с вами мисс Хоуп не повезло. Я появился очень не вовремя. Помните? Ее не успели вам вручить, пришлось незаметно бросить под стол. Или отшвырнуть в какой-нибудь темный угол. Именно она и стала причиной смерти несчастного Неро.
И опять худые пальцы закрыли бледное лицо больного.
— Кэй… Я так любил ее…
— Неправда! — Лейтенант Гопкинс говорил намеренно грубым голосом, подстать ему подбирая и слова. — Неправда! Не могли вы любить ее! Эта девушка — хладнокровный, расчетливый убийца, не останавливающийся ни перед чем для достижения своих низменных целей!
— Моя маленькая кузина Кэй!
— Вздор! Она не ваша кузина. Она не дочь профессора Хоупа. Кэй — дочь безродного темного авантюриста и индейской проститутки!
Пальцы
— Что? Что вы сказали? Кэй…
— Да, Кэй! Кэй!
— Она не дочь профессора Хоупа? Не моя кузина?
— Да! — Лейтенант уже рубил сплеча. — Она не дочь профессора Хоупа! И не ваша кузина! И не сестра Роберта! От родителей она унаследовала самые низменные инстинкты. Величайшей радостью были для нее страдания других. Это проявилось уже в детстве. Цыпленок с отрубленной головой… бабочка, насаженная на булавку живьем… фазан с выдранными перьями… Это она собственноручно резала профессора каменным ножом!
Тело Джека Грэнмора содрогнулось под одеялом. Он приподнял голову.
— Она?
И бессильно упал на подушки. По лицу пробежала судорога. Больной выпрямился и застыл неподвижно.
Лейтенант в испуге распахнул дверь. Увидев ожидающего в коридоре доктора Шредера, схватил его за руку.
— Скорее! Боюсь…
Вбежав в палату, доктор наклонился над больным.
— Что с ним, доктор? Неужели…
Не отвечая, доктор звонком вызвал сестру и коротко бросил ей:
— Шприц!
Из блестящей никелированной коробки та молниеносно извлекла уже готовый шприц. Тонкая игла проколола дряблую кожу.
Запахло эфиром. Доктор Шредер не выпускал из своих пальцев запястья больного.
— Нет! — ответил он наконец Гарри Гопкинсу. — Это только обморок. Пока, — подчеркнул доктор, — пока только обморок. Что будет дальше — неизвестно.
Выходя из больницы, лейтенант Гопкинс потер лоб. Голова разболелось по-страшному. Еще одно такое дельце, невесело подумал он, и никакого отпуска уже не понадобится: до конца дней своих останется пациентом санатория для нервнобольных.
А ведь так хорошо все было распланировано! С тоской подумал он об очаровательном домике на берегу моря, куда его пригласили провести отпуск в кругу милых знакомых. Билет в кармане, чемодан практически уложен. Самолет отправлялся через час. Он вполне успеет. Час — такая уйма времени!
И все-таки остановил машину у конторы Кука.
— Сегодня я не могу лететь, — он протянул розовую книжечку приветливому служащему туристической фирмы. — Не могли бы вы переделать мне билет на завтра?
Молодой человек сочувственно посмотрел на клиента.
— Разумеется, я переделаю. Но какая жалость! Сегодня на редкость хорошая погода, сэр.
— Конечно жалко! — вздохнул клиент, с сожалением взглянув на солнечную лазурь за окном. — Но ничего не поделаешь.
Гарри Гопкинс не мог уехать, не зная, в каком состоянии будет Джек Грэнмор.
А телефон молчал.
Ночью лейтенант не мог заснуть, ворочался без сна с боку на бок. А когда под утро заснул, ему приснилась страшная Богиня-Мать. Каменный исполин пожирал живьем несчастного Джека Грэнмора.