Дом у кладбища
Шрифт:
– Вы только посмотрите на него! На его харю! Да она же кирпича просит!
Феликс разозлился и попытался вырваться. Это оскорбление в адрес настоящего мужчины не прошло бесследно, он дёрнулся изо всех сил, но руки были уже в наручниках. Растолкав блюстителей закона, он подбежал к Марку, его тут же схватили и повалили на пол.
– Руки за спину! Всем лечь! – командовали менты. На полу лежало четверо мужчин. На них надели наручники, обыскали и попросили подняться.
– А дом-то ничего, просторный! – заметил один из ментов.
Феликс, оскорблённый этим замечанием, плюнул на пол и проворчал:
– Да пошёл ты!
Омоновец потрепал его по щеке и добавил:
– Легранский!
Так он знал мою фамилию! И дом, где я живу! Спасибо «Миррикал Дей», сделала своё дело. Теперь все будут думать, что Легранский – сумасшедший миллионер из России. Когда закончу с этим ублюдком, разберусь с газетёнкой. Я их оставлю без штанов, никто не будет оскорблять меня!
– Поехали! – и дверь закрылась.
В машине было душно и тесно. Разгорячённые и возбуждённые джентльмены продолжали свой диалог.
– Да в гробу я тебя видел со своей газетой! – орал репортёр.
– Он оскорбляет меня даже в присутствии органов правопорядка. Да ты в зеркало смотрел, чувырла?
– Нет, скотина, ты от меня так просто не отделаешься!
– Что с ними делать-то будем? – спросил один мент другого.
– Ничего, в отделении посидят, успокоятся.
– В отделении? – переспросил журналист. – Да я его… Я его поставлю на место! Он будет у меня как шёлковый!
– Ты, я смотрю, разошёлся! – вставил мент.
– Не терпится на зону!
– Боюсь, что ты не станешь журналистом года.
– Зато у меня руки чешутся дать тебе по морде! Морда-то у тебя здоровая, харя такая, что… кирпича просит!
Менты засмеялись.
– Может, руку заломать?
– Нет, не надо, пусть пар выпустят.
– А я тебе это устрою!
– Знаешь такое слово – облом?
– А вот твоей газетой ещё мои внуки будут жопу вытирать!
– Ты чего так стараешься? Небось только вчера из психбольницы выписали?
– Ты мне диагноз не ставь!
– Хлебосольный ты наш…
– А ты мне не тычь!
– С таким аналитическим умом надо работать детективом.
Феликс улыбнулся и на минуту замер. Первое, что он подумал, как ты узнал? Вычислил? Нет, догадался. А, к чёрту его…
– Да пошёл ты!
– А вы давно знакомы? – спросил один из ментов и оглянулся.
– Да, – ответил Феликс, – я даже успел узнать столько всего нового о себе.
– Скажу тебе по секрету, ты зря теряешь время. Мне ещё ни одного приличного экземпляра не попадалось.
– Это неслыханно! Чтобы какой-то наглый оборванец…
– Чтоб ты сдох! – не выдержав, заорал Феликс. – Козёл!
– Обезьяна!
– Меня ещё так никто не называл!
– Старый лох!
Вдруг машина резко затормозила.
– Мы что, врезались?
– С говном
– Отставить разговорчики!
Феликс больно ударился головой о потолок и не мог говорить. Всё, что его окружало, как будто плыло куда-то мимо его сознания. Эхо больно отдавалось в ушах.
– Э, ты! Ты чё, помер? Выходи, приехали! – журналюга пнул его ботинком. – Давай, давай, шевели копытами, а то помрёшь, на меня скажут… отвечать…
– А ты не переживай за меня, – с усилием воли, еле переставляя ноги, процедил Феликс.
Если бы не все эти поганые журналюги, был бы я сейчас дома со своей невестой и… Ну, не важно, где бы я сейчас был, зато не ломило бы кости и голова бы не болела, как будто меня и правда кирпичом саданули.
– Эй, ты, стоять! Ни шагу дальше, повернись! Подними руки! – мент снял наручники и ещё раз обшарил его сверху донизу. – Что в карманах?
– Носовой платок и ключ.
– Что за ключ? Дай сюда.
– От гаража, – наврал Феликс, потому что он сам толком не знал, от чего ключ.
– Почему такой ржавый? Может, и карета у тебя такая же? – снова послышался смех.
– Что касается моей кареты…
– Отставить разговорчики! – ему не дали закончить. – Прошу следовать за мной.
Их провели в отделение и посадили на дощатую скамью.
– Заткнитесь и слушайте меня! – скомандовал полицейский. – Когда я скажу, по моему приказу будете следовать в кабинет начальника. Он с вами поговорит, и мы распределим вас по камерам. Всё понятно?
– Да, – хором ответили задержанные.
– Начальник! – крикнул Джим. – А можно небольшую просьбу?
– Да, пожалуйста.
– А можно поосторожней обращаться с моей камерой? Я всё-таки репортёр довольно заметной газеты.
– Не переживай, когда тебя будут отпускать, её вернут в целости и сохранности.
– А где она сейчас?
– Я сдал её в камеру хранения, как и все найденные при себе вещи.
– Ты этого не сделаешь! – очнулся задремавший Легранский.
– Сделаю, – как змея прошипел Марк и посмотрел ему в глаза. – Ты ещё не представляешь, что мы можем. Когда ты будешь сидеть в тюрьме, я буду потягивать шампанское.
– Это ещё бабушка надвое сказала.
– Иди ты знаешь куда со своей бабушкой… – с ненавистью бросил он Легранскому.
Уставшие с дороги и осунувшиеся, они уже порядком подустали и перестали ругаться. Александр Михайлович положил руки на стол и жалел, что не вырубил его раньше, чем он ввязался в драку. Попасть в тюрьму ему совершенно не хотелось.
– Легранский, на выход! – скомандовал мент.
– Откуда ты только взялся на мою голову! – в отчаянье прошептал Феликс.
Он, хромая на одну ногу, вышел из небольшой комнаты, где они сидели уже без наручников. Менты следили за ними, не давая разгореться новой ссоре. Легранский шёл по коридору и вдруг за спиной конвойный скомандовал: