Дом в глухом лесу (Северные огни - 2)
Шрифт:
– Нам дали понять, что это вы нашли на озере пустую лодку, - проговорил Оливер, помолчав.
– Я ни словечка на сей счет не скажу, - повторил мистер Боттом, плеснул себе еще вина, уже без помощи сквайра, и залпом осушил бокал.– Не стану я говорить про ялик, сэры, хотя нашел его и впрямь я. Только ялик - и ничего больше.
– Сомневаюсь, - отозвался Марк, не сводя с него глаз и вовсю дымя сигарой.– По вашему поведению видно, что это не все, далеко не все. Вы еще что-то нашли.
Молчание было ему ответом: мистер Боттом, крепко
– Сторож, - улыбнулся Марк, подвигая кресло чуть ближе к мистеру Боттому. Сквайр Далройдский, при всей его праздности и нелюдимости, умел убеждать - если, конечно, хотел.– Сторож, в округе - и в деревне, и в Скайлингдене - происходит что-то до крайности странное; я убежден, что вы знаете, в чем дело. Поверьте, я вовсе не желаю подвергать вас опасности если опасность и впрямь существует. Мне-то на любые угрозы плевать, но послушайте: пусть меня повесят, если я позволю утаить от меня какие-то важные сведения под этой вашей непроницаемой каменной маской. Вынужден напомнить: у вас есть определенные обязательства перед держателем бенефиция, и вы от него напрямую зависите. Кстати, не желаете ли еще вина?
Он вновь наполнил бокал гостя - и раз, и дважды, и трижды. Вскорости взгляд мистера Боттома сделался рассеянным, трубка уже не путешествовала к губам и обратно, тело обмякло, веки отяжелели. Сила его сопротивления стремительно убывала. Сквайр понимал: времени мало, еще немного - и сторож выскользнет у них из рук прямо в ласковые объятия Морфея.
– Мистер Боттом, - позвал Марк, слегка встряхивая его за обтянутое порыжевшей тканью плечо.– Так что вы нашли в ялике?
Мистер Боттом глупо вгляделся в лицо собеседника. Он, похоже, разрывался надвое между страхом - и желанием от страха избавиться, рассказав о нем хоть кому-нибудь. Возможно, размышлял он, это из-за вина воля его слабеет. Здесь мистер Боттом не ошибся; и за несколько минут до того, как погрузиться в хмельной туман, он произнес-таки слова великой важности.
– Самоубийца, - хрипло выговорил мистер Bottom.– Та, что покончила с собою... дочка мистера Марчанта... мисс Эдит... это она взяла ялик. Он всегда был ко мне добр, мистер Марчант-то. Девчонка... треклятый колодец... дьяволы... бедный молодой Чарли!
– Так что там с дочкой мистера Марчанта?– не отступался Оливер. Говорят, она влюбилась в мистера Кэмплемэна, но он дал ей от ворот поворот, вот она и утопилась. Так расскажите почему...
Здесь церковный сторож повел себя несколько неожиданно - залился жиденьким смехом и тут же захлебнулся кашлем.
– До чего ж вы, сэр, в себе уверены, да только не так все было, отвечал он, приходя в себя.– Не в том дело, тут уж вы мне поверьте. Она, сэры, из-за ребенка с собою покончила.
– Эгей! Из-за ребенка? Какого такого ребенка?
– Да ее собственного. Что? Вы, никак, мне не верите?
– Он хочет сказать, Нолл, что дочка старика викария забеременела, не обзаведясь предварительно мужем, -
Мистер Боттом сонно закивал в знак подтверждения.
– А с ребенком что сталось?
– Да однажды утром ее спровадили отсюда в карете - в смысле, мисс Эдит, - вместе с ее несусветным позором. Отослали далеко на запад, за горы, в большой город... в Вороний Край... в больницу. Когда же она вернулась несколько месяцев спустя, никакого ребенка при ней и в помине не было. Да, эту тайну хранили свято - крепче не бывает! Поначалу никто ничего не знал, вот только викарий с женой, да ваш отец, сэр, мистер Ральф Тренч - он всегда был ко мне куда как добр и с мистером Марчантом близко дружил, - да еще старая перечница-служанка, да еще я, конечно, я ведь так здесь и жил, за домом священника!
– И что?
В глазах мистера Боттома отразилась неизбывная печаль, как если бы перед ним снова забрезжил свет тех давних, канувших в небытие дней.
– Тяжкий это был удар для мистера Марчанта и его супруги, сэры, уж здесь вы мне поверьте. Они-то всегда обходились со мной по-доброму. Когда эта шалая сумасбродка взяла на берегу ялик и вышла на нем в озеро - холодной ночью дело было, - и покончила счеты с жизнью, она, скажу напрямую, заодно и бедных своих родителей убила: оба умерли от разбитого сердца, не прошло и шести месяцев!
– А что же отец ребенка?– полюбопытствовал Оливер.– Что же Чарльз Кэмплемэн? Наверняка этим и объясняется его...
Мистер Боттом снова залился смехом, причем объяснить, что его так развеселило, и не подумал: слишком был поглощен вином. Он забормотал себе под нос бессвязные обрывки песни, очередной сентиментальной, меланхолической жалобы, исполненной горя и скорби, из числа тех, что пользовались такой популярностью у горцев. Предосторожности ради Оливер извлек дымящуюся трубку из руки церковного сторожа и отложил ее в сторону.
– Чарли Кэмплемэн, - возвестил мистер Боттом внезапно оживившись, - был молодой джентльмен великого ума, книжник, любитель наук, собиратель древностей, все копался в хрониках, выискивал всяческие тайны - в отличие от своего престарелого родителя, у того-то учености было немного, а интереса к подобным материям еще меньше; да и глаза уже никуда не годились. Бедняга Чарли! Он был ко мне добр - на свой лад. Мистер Ральф Тренч тоже со мной по-доброму обходился. И мистер Марчант тоже. Я вам не рассказывал, сэры, что за свою жизнь служил при пяти викариях?
– Рассказывали, мистер Боттом - улыбнулся Оливер.
– Так как же насчет лодки, сторож?– не отступался упрямый сквайр. Послушайте, ведь насчет ялика вы нам рассказали отнюдь не все, сэр.
– Ялик, - пробормотал мистер Bottom. Глаза его вращались в глазницах, точно мраморные шарики, страдающие морской болезнью.
– Ялик, сэр, ялик. Что вы там нашли?
– Сову, - простонал мистер Боттом, потирая перепачканную щеку.
– Рогатую сову с белым лицом?– уточнил Оливер, оглядываясь на Марка.