Дом, в котором пекут круассаны
Шрифт:
Адалин страдальчески выдыхает. Спорить с Тоином было просто невыносимо, и она даже не стала прикладывать усилия, чтобы вбить в голову Аталля, что завтра им тоже идти в школу, сидеть все уроки. И не спасёт его кофе из автомата, неожиданная проверочная работа по математике или плохая оценка. Тоину вообще можно было позавидовать. Адалин он напоминал вольного уличного кота, которые шёл, куда ему хотелось; делал, что взбредёт в голову; и вообще, никто его не контролировал.
— Поднимись, синюшное недоразумение, — вздыхает Николас, свободной рукой потрепав кудрявую голову, и заставляя Тоина застонать, но подчиниться. — Ваш кофе, сэр.
Словно непослушное желе в
Длинный школьный коридор, куда стекались школьники с учебных кабинетов, чтобы в холодную погоду пообедать, наполнялся шумом, гулом и смехом. Державшиеся особняком, Николас Фейн, Тоин Атталь и Адалин Вуд, редко кого пускали в свою компанию, но не потому что они были изгоями школы — скорее уж наоборот. Семья Ады нашла инвесторов в строительство этой новой школы, семья Фейнов занималась обеспечением школы новшествами в мире айти, а семья Атталь были одними из тех, кто вкладывался в этот проект. В общем то, эти трое просто не любили преднамеренную лесть. А вот брат Ады наоборот, собрал вокруг себя целую свору лебезящих, ползащих перед ним на коленях школьников — по большей части девушек, конечно. Этим троим было комфортно друг с другом.
В какой-то момент гул коридора стих. Всего секунда, но за эту секунду Ада перестаёт жевать свой бутерброд, Ник вылез из-за ноутбука, а Тоин лениво приоткрыл глаза.
Именно в этот момент всё и началось. С рыжие волосы были собраны в аккуратный хвост, новая форма контрастировала с потрёпанными кроссовками и старым рюкзаком. Их школа недавно открыла гранты, давая возможность детям из более бедных семей поступать сюда на полное обеспечение. И, конечно же, избалованных сытой жизнью детей это не устраивало. Они морщили свои напудренные носики, закатывали накрашенные глаза и кривили красные губки. Для них это грязь, которую срочно нужно было соскоблить щёткой.
Все взгляды обращаются в сторону этой девочки, и она вся сжимается. Эдвард кровожадно улыбается, и гадкий шёпот прокатывается по коридору. А Адалин времени зря не теряет, и уже подскакивает со своего места, оставляя недоеденный сэндвич валяться на подоконнике. Юркой светлой змейкой она лавирует между застывшими школьниками и оказывается прямо перед новенькой. Дружелюбно, но нервно улыбается, протягивая ей руку.
— Привет, меня зовут Адалин. Но можно просто Ада. Ты же новенькая, да? — уголки губ едва дрогнули, когда краем глаза Адалин замечает, как подскочил на ноги Эд. — Как тебя зовут?
— Дафна Деко, — холодные пальцы обхватывают протянутую руку, и Дафна напряжённо жмёт губы. — Для меня тут места нет. Я лучше пообедаю в каком-нибудь другом месте.
Адалин приподнимает брови, сжимает пальцы Дафны и кивком головы указывает в сторону их маленькой компании.
— Одно место найдётся у нас. Знаешь, одной в компании двух взбалмошных мальчишек слишком тяжело. Составишь мне компанию?
Ада не заставляет её. Даже руку отпускает тут же после своих слов, давая Дафне возможность уйти. Рыжеволосая же кусает нижнюю губу, коротко нерешительно кивая, а Адалин готова прыгать и хлопать в ладоши. Она тут
— Знакомься, Дафна. Вот этот русоволосый парнишка в очках и с ноутбуком сэр Николас Фейн. Мой троюродный брат и англичанин до мозга костей, — Адалин переводит взгляд на развалившегося Тоина. — А это Тоин Атталь. Его семья занимается всякими ресторанами и клубами, так что ты возможно слышала его фамилию. Ты можешь обедать в нашей компании. Расскажешь о себе?
Июнь, 2020 год.Россия,
Санкт-Петербург
Гул и веселье доносится издалека, приглушенный громкой музыкой. В ней же тонут чужие шаги и до последнего взгляд Ильи прикован к небосводу. На небе ни одной тучи. Звёзды белыми вкраплениями мерцают от любого движения и незаметно глазу плывут в черни, наполняя ту особенной атмосферой загадочности. Когда-то он очень любил звёзды. От этой любви осталось только остаточное стремление отыскать что-то среди белого блеска мёртвых звёзд. Но даже в этом Стрелецкий находил внутреннюю гармонию.
Он сбежал, наверное. На их шумном столе закончилось пиво, и голова у Стрелецкого уже неприятно потрескивала. А ещё ему просто необходимо было закурить. Он приваливается плечом к деревянному столбику крыльца, и в наступающем мраке курит, прикрывая глаза и наслаждаясь ночной прохладой. Утром его друзья будут дрыхнуть без задних ног, а ему нужно будет спешно собрать все свои скромные пожитки. Возможно, он успеет сварить себе кофе, посидеть на утреннем солнышке и порисовать — просто чтобы проснуться окончательно. Потом быстро принять душ дома, по пути на работу заехать в кофейню и купить любимый Анькин кофе.
— Эй, рыжий-рыжий лис, — он почти докурил, когда голос девушки разрезал воздух мягким шипящим звуком. — Ты, кажется, забыл мне кое что отдать? Не напомнишь что именно?
Француженка хорошо говорила на русском, но любой коренной житель с уверенностью мог сказать, что она не принадлежит этому обществу. Такой маленький незаметный иным нюанс, где-то в складках языка, когда он сужается немного иначе, нежели у носителей языка. Илья переводит на неё взгляд и щурит глаза, не в силах увести внимание в сторону от растрепанных светлых волос, внимательных карих глаз.
— Я тебя внимательно слушаю, маленькая французская пташка.
Он стоял у крыльца, опираясь спиной о шершавую деревянную балку, поддерживающую крышу. Поэтому голова его небрежно перекатилась из одного положения в другое, чтобы в общую картину вписалась её миниатюрная фигурка. Илья не зря выбрал именно такое наречие. Она выглядела беглянкой, даже без описаний действительности.
Тем человеком, что бежит от грубой реальности навстречу красивым книжным романам. Не обделенная умом, не лишённая крыльев, Адалин очень точно знала маршрут своего полёта в тёплые края и никогда ещё не сбивалась с него, кроме последнего раза. Это ощущалось очень остро сейчас, когда Илья выпил достаточно, чтобы углубляться в чужие внутренности, как в пакет с продуктами. Таких людей зачастую хотелось прибить к земле гвоздями. Озлобленное желание любого человека безоговорочно сделать всех одинаковыми. Забить ногой таланты в сухую почву. Выбелить зубы ударами кулака. Любая грубость, до полного уничтожения, чтобы светлое пятно не выбивалось из ряда серых и невзрачных. Так был устроен мир и сейчас.