Дом Ветра
Шрифт:
Как она позволила себя обмануть? Как позволила с собой так поступить? Как он мог? Как? И зачем ей теперь жизнь? Зачем, если он не хочет быть с ней? И разве можно жизнь без него?
Три дня она никуда не выходила, не приближалась к еде, не пила, просто рыдала, просто дышала своим прошлым. Ей никогда прежде не было так больно, как сейчас. Никогда она не испытывала такой жгучей боли, никогда ей до этого дня не хотелось покончить с собой.
Через три дня она все-таки решилась встретиться с мужем. Приведя себя кое-как в божеский вид, она отправилась к Фредди. Бетти пришла пораньше.
«Все-таки лучше вина», — подумала она и села у дивана с бокалом вина в ожидании. Когда Фредди пришел, то уже стемнело. Фредди не ожидал, что она вернется, что после того дня вообще придет сюда. Он увидел ее у дивана, голова лежала на подлокотнике, она казалась такой отчужденной, отрешенной.
— Бетти, — позвал он, она повернула голову. Он ожидал брани, суровых слов, но она просто молча смотрела. Он присел рядом. — Я...
— Ничего не говори, — она прижала палец к его губам.
До рассвета она принадлежала ему, он уснул с этой мыслью. Бетти не спала, теперь она знала, что ей нужно делать. Она скинула с себя руку Фредди, тихо оделась. Он проснулся, когда почувствовал, что ее рядом нет, прошелся по квартире, но нигде не обнаружил жену. На стеклянном столике лежала записка.
Между нами все кончено. Это было наше прощание. Я ухожу от тебя.
Бетти
Она сделала все, чтобы Фредди почувствовал себя еще больше виноватым пред ней. Бетти бросила его первой. Теперь он свободен во всех смыслах этого слова. Черт возьми, она сама его освободила, сама дала ему возможность делать то, что он хочет.
Так он стал жить с Беатрис. Так Бетти осталась одна в Лондоне.
***
Лондон не помог ей. Все праздники она старалась привлечь его внимание дорогими роскошными платьями, какие любила носить Ребекка. Она ходила грустная, готовая в любое время сорваться и устроить скандал, но каждый раз, как он ей улыбался, она испытывала нежность, и гнев проходил.
Мери-Джейн сердцем чувствовала, в своем одиночестве она не одна. Она, как и Бетти, похудела, у нее пропал аппетит, на всех вечеринках она просто заставляла себя есть, чтобы не обидеть гостей. Почему никто не замечал, как ей плохо? Как она умирала каждый вечер, когда захлопывалась дверь их квартиры, и она оставалась с Антонио, который больше не хотел ее и который перед гостями стремился показать благополучие и любовь, но как только праздник заканчивался, М-Джейн становилась ненужной. Мыслями он находился не с ней.
Она знала, что все его поздние приходы домой — измены. Ребекка Хаммонд прикарманила ее мужа, одурманила, бог знает, что она наплела ему про нее. Мери-Джейн хотела быть сильной. В первый торжественный вечер она надела ослепительное платье с серебряным узким лифом и от бедра струящейся, как вода, юбкой. Впервые за полгода Мери-Джейн чувствовала себя великолепной. В тот вечер она была легкой, смеющейся, говорящей колкости, которые никого не обижали. Антонио мог бы гордиться ею.
— Перестань себя так вести, — прошипела Ребекка, декольте которой было откровенно вызывающим. — Ты ведешь себя, как девушка из района красных фонарей.
— Не
— Ты портишь его карьеру! — продолжала наступать Бекка.
— Он бы жил и в Лондоне, без тебя! Не смей меня оскорблять, не смей мне что-либо говорить! — она хотела залепить ей пощечину.
— Смотри, как вырядилась! — Ребекка дернула ее юбку.
— Тебя это не касается!
— Молчи! — Бекка схватила ее за руку, оттаскивая в сторону. — Думаешь, он не знает, какая ты на самом деле?!
— Не трогай меня! Я тебе не прислуга! — она вырвала руку. — Ты мне не указ!
— А я тебе указ? — М-Джейн вздрогнула от голоса Антонио, голоса, не терпящего возражений. — Бекка говорит дело.
— Да пошел ты! — выпалила М-Джейн, приподнимая юбку, и выбежала из зала по направлению к лифту.
Дома ее не отпускал гнев, гнев, перешедший в отчаяние. Почему он так поступил с ней? Почему унизил при всех? Почему позволил этой Ребекке так разговаривать с ней? Как он мог? Как? Слезы полились из глаз, она ничего не могла с собой поделать. Боль застилала глаза, боль переполняла ее душу.
Размазывая тушь по щекам, она подошла к шкафчику с лекарствами, нашла банку снотворного, высыпала на ладонь гору таблеток. У нее дрожали руки, но пути назад не было, рядом стоял бокал вина, чтобы наверняка. Она не хотела больше жить, не хотела больше терпеть унижение.
— М-Джейн, — Антонио подбежал к ней. Таблетки упали на пол. М-Джейн опустилась за ними, путаясь в длинной юбке. — Не надо, милая...
— Не подходи ко мне! — крикнула она. Антонио все же обнял ее.
— М-Джейн, прости меня, я был слишком резок с тобой, — черт, ей не нужны его извинения, ей вообще не нужно ничего! Она оттолкнула мужчину от себя: не нужна ей его жалость, он что, думал, что скажет ей пару ласковых — и она растает?!
— Антонио, — как она посмела сюда прийти! Ребекка, увидев рассыпанные таблетки на полу, пришла в неописуемый восторг. — Я так и знала, что что-то случилось. Ты не закрыл дверь.
— Все хорошо, — Антонио потрепал жену по щеке.
— Пошли вы все к черту! — М-Джейн поднялась с пола, схватила свой маленький клатч, бросаясь к выходу. Она не хотела больше здесь оставаться. Оказавшись на улице, она поняла, как ей холодно. Ночной воздух колол кожу, платье прилипало к ногам, волосы все спутались. Сейчас она была похоже на путану. Куда идти? Что делать? М-Джейн шла долго, замечая, как серые здания не кончаются. Она подошла к автомату, ища в сумочке несколько монет. Мери-Джейн набрала номер Бетти.
— Алло? — это был незнакомый женский голос.
Где же сейчас Бетти? И кто эта женщина в квартире Фредди? М-Джейн повесила трубку, потом набрала номер Гарден-Флауверс.
— Бетти? — выдохнула она.
— М-Джейн, это ты? — Мери-Джейн стирала слезы. — Не молчи, что с тобой?
— Почему ты не в Мюнхене?
— Я ушла от него две недели назад, — ответила Бетти. — Что с тобой?
— Я не знаю. Бетти, я падаю. Сегодня я чуть не наглоталась таблеток, а сейчас стою на холоде в одном платье даже не знаю где, — она зажмурилась, чувствуя, как темнеет в глазах.