Доминант
Шрифт:
На обратном пути я заехал в самое любимое моё место в Латвии, на Райскую гору. Это уже было в Сигулде. Протяжённость обзора с Райской горы, с высоты примерно сто метров, составляет около двенадцати километров, но кажется, что все тридцать. А здесь со мной происходит обычно какая-то перезагрузка. Обычно я покидаю это место, думая о себе как о полном дураке. Около шести часов обычно мне требуется, чтобы выправить своё внутренне состояние посредством возобновления установок и правил, которые необходимы в этом мире для достойного выживания.
Вот почему я ненавижу такой отдых – в одиночестве. Лучше дома посидеть. Постоянно меня занесёт не туда, куда надо, и как результат – дебильные мысли.
Здесь, на высоте, я вдруг осознал, почему я сегодня в Сигулде. Наташа, рассказывая о поездке в Венецию, упомянула, что она из Риги выезжала до этого всего два раза, и то в Сигулду.
В 15:30 стейк с в печи поджаренной картошкой в «моём» ресторане оказался таким, что я не наелся. Десерт из мороженого, сливок и фруктов был красив, но я его не доел. Всё это добро обошлось мне в 28 евро. Я не скряга, но я ненавижу платить за товар или услугу, на месте хозяев которой я бы потёр ладошки между собой и ехидно добавил, мол, «ещё одного дурочка развели на деньги». Я срочно нуждался в подкреплении, и в какой-то момент подумал, что мне вообще ничего к тому, что уже у меня было в желудке, совать нельзя, настолько я чувствовал, как мои внутренности всё находящееся там не принимают, однако мысль о двух-трёх простых гамбургерах с колой заявила о себе в спасательном качестве, и я отправился к машине, а на ней в ближайший «макдончик».
Наташа прислала мне свои параметры и написала, что она вся в позитивной (поспешила меня успокоить) задумчивости над таким моим письмом, и что ответит, как только сможет, просто пока занята семейными делами. Я знал из записок Оли, что у неё есть двадцатилетний сын. Её бывший мужчина пообещал ему авто и устроил его на курсы получения прав на вождение, но любовь «прошла», а парень продолжает обучаться, и чтобы ему пройти практические занятия, я думаю, маме приходится выкладываться. Вечером, читая от неё долгожданный ответ, усмотрев для себя очередное «да», подпив (но не в этом дело), я окончательно решил, что она заработала подарок – у нас что-то намечалось, и она приложила к этому себя, и это был подарок с её стороны. А я обожаю делать и получать подарки. И тем более, когда мне делают подароки первыми.
Я написал Наташе, что при таких обстоятельствах, дальнейшее нашего развивающегося случая требует внесения некоторого колорита, о котором я попрошу, как одолжении, а она пусть решает, принимать ли ей от мне такой подарок в ответ на её подарок. Я попросил у неё номер банковского счёта, пояснив, что если у нас получится встретиться в пятницу в обсуждаемом формате, то мне бы хотелось, чтобы она появилась у меня в квартире в черных чулочках, короткой чёрной юбке, в чёрной полупрозрачной тунике и чёрных сапожках, а для этого я хочу попросить её что-то докупить из этого к тому, что у неё есть, а то и вовсе всё купить новое, для чего хочу выслать ей деньги. Я написал, что не думаю, что не имею права просить её поступить так. А если она не уверена, что сможет всё это купить, я могу сделать это за неё, но уверен, что у неё это получится лучше, чем у меня. Поэтому мне нужен номер её банковского счёта. Ещё я попросил, чтобы она сходила пару раз в солярий, если она не имеет ничего против этой процедуры. Она может толковать как угодно мою просьбу, но мне кажется, что ей самой будет приятно от себя, если она предпримет некоторые шажки в этом (я тактично не стал указывать в каком) направлении. А может ей будет даже более приятно, чем я могу предположить, я ж не девушка. И Наташа выслала мне номер своего счёта в банке. Я, не откладывая, послал ей шестьсот евро, о чём сообщил сразу письмом, спросив, сможет ли она потратить эти деньги на приобретение обозначенных вещей без остатка или потратить их вообще? На что получил ответ, что она поняла, потратит как сможет. Ну и хорошо, подумал я, значит, практические занятия по вождению своему сыну оплатит частично. Я не собирался покупать её с головы до ног, мне необходима некоторая не купленная её часть, её инициация, участие её души, когда дело дойдёт до встреч. Если же я оплачу по всем счетам, у неё не останется места для протеста, бунта, мне придётся иметь дело не с «живым» человеком, а с товаром.
В воскресенье я пробудился в 8:30. Первой мыслью явилось, что я еле-еле провёл выходные лучше, чем если бы остался дома. Нигде здесь больше оставаться
Покидая черту города Сигулды, отмеченную соответствующей табличкой, вспомнил опять о причине, которая меня сюда занесла – сообщение Наташи о том, что она была тут пару раз. Чертыхнулся выявленному таким случайным образом отсутствию собственного желания побывать тут, понёсся домой с чудовищным превышением скорости, поглядывая на радары и полицию в навигаторе.
Впереди меня ждала рабочая неделя. С одной стороны, она будет наполнена томительным ожиданием пятницы, с другой - это будут понедельник, вторник, среда и так далее, каждый день, заполненный своими мероприятиями и особенностями, выстроенными мной таким образом, чтобы было интересно жить, а с третьей стороны, меня осенило (и как же я благодарен порой своему неизменному помощнику – оригинальному мышлению), я постараюсь как можно рациональнее распределить связанные со встречей волнующие моменты по всем будничным дням, чтобы каждый из них оказывался по отношению к пятничной встрече незаметно отвлекающим, но чувствительно приближающим. Например, теперь перед работой, в 8:00, сразу с открытия я буду посещать тренажёрный зал, который располагался двадцатью тремя этажами ниже моего, и уже в понедельник вечером я отправлюсь в магазин интимных товаром, где подберу наряд Госпожи для Наташи. Во вторник я отвезу наряд к знакомой девушке, швее, которая ушьёт Наташин наряд до идеального для её фигуры состояния. В какой-то из дней я узнаю от Наташи её кулинарные предпочтения, чтобы вечером в пятницу её ждал приятный ужин. Спиртное и сладкое выберу в другой день. Неделя сама породит вопросы, которые, при продуманном распределении во времени, обеспечат мне нескучное времяпровождение и незаметное протекание этого самого времени. И вот, таким образом ко мне вернётся счастье. То счастье, с которого всё началось. Ведь я помню, что это было что-то удивительное, иначе я бы не обратил на это внимание.
13
Есть - понедельник, я спускаюсь на лифте в тренажёрный зал. Теперь всё пойдёт и будет иначе. Сегодняшнюю тренировку я не собирался делать тяжёлой, чтобы с непривычки не переборщить, и чтобы ничего потом не болело. Я тренировался максимум пятьюдесятью процентами от веса, который мог поднять, делал много повторений и постоянно думал о предстоящей пятнице. Попытки подумать о работе перебивались с какой-то безусловностью мыслями о встрече, которую я организовывал с Наташей, и о встречах, которые потом у нас с ней будут. Я с трепетом предвкушал, как я теперь разгружу свой интеллект от пульсации сексуального желания, каким адекватным и уравновешенным стану после того, как у нас всё с Наташей наладится. Я смогу жить и работать с чистой головой и прозрачной психикой. О, это будет прекрасная пора. Я был рад заранее.
Придя на работу, я понял, почему мысли о ней мне не лезли в голову. Я вспомнил, что я поставил крест на всех сотрудниках, и что Борис занялся поиском новых. Я сказал себе, что не сделаю ни движения в сторону работы, а что меня найдёт само, то найдёт, но что если Борис прибежит в числе первых и как можно раньше, это будет означать, что у него положительные сдвиги в сознании и в том, чем он сейчас занят.
В дверь постучались. Вошла секретарша.
– К вам Борис, Виктор Николаевич, и…хотите кофе?
– Да, и кофе, и Бориса давай сюда, спасибо.
Через полминуты вошёл Борис.
– Подожди секунду, - сказал я ему.
В этот момент я отправлял Наташе сообщение: «…и да, можешь стучать? Не звонить, а стучать в дверь. Мне кажется, звонок не оповещает, а вещает о посетителе, а стук – это всегда опасность, непредсказуемость, необъяснимость. Тебе же лучше, чтобы я на цыпочках подкрался к двери, трепеща, чем открывал тебе дверь как другу или соседу. Впрочем, ко мне никто на заходит, я даже уже не помню, какая у меня мелодия на звонке. Надо будет сегодня напомнить самому себе, а то ещё не обращу внимания, когда мне в дверь будут звонить (шучу)».